– Ганс! – закричала она, пытаясь стряхнуть с себя невидимые путы. – Они хотят добраться до мозга! До нейросети!

Ганс бросился к сестре, пытаясь помочь, но его собственные ноги уже были опутаны цифровыми щупальцами. Существо смеялось, наблюдая за их тщетными попытками освободиться.

"Не сопротивляйтесь, детки. Скоро вы присоединитесь к своей матери. Разве вы не этого хотели? Воссоединиться с ней? Я могу дать вам это. В моём мире, в моих данных… мы все будем вместе. Навсегда."

Ганс и Гретель переглянулись, понимая, что попали в смертельную ловушку. То, что манило их "хлебными крошками", что посылало им сообщения от имени матери – было не остатками её сознания, а этим хищным существом, голодным охотником за человеческими эмоциями и воспоминаниями.

Или… нет?

В последний момент, когда цифровые щупальца почти добрались до нейросети Гретель, она заметила странное мерцание в голографическом изображении матери. Словно на долю секунды маска спала, и настоящая Анна Вебер посмотрела на дочь взглядом, полным любви и страха.

И Гретель поняла – где-то глубоко внутри этой жуткой системы, среди слоёв кода и украденных воспоминаний… её мать всё ещё существовала.

И боролась.

– Ганс! – крикнула она, внезапно осенённая догадкой. – Нейросеть! Это ключ! Помоги мне добраться до центрального терминала!

Мальчик, всё ещё сопротивляясь цифровым путам, посмотрел в сторону, куда указывала сестра. У основания "пряничного домика" находилась консоль с несколькими портами ввода – один из них выглядел именно как разъём для нейросети их матери.

– Держись! – крикнул Ганс и, собрав все силы, дёрнулся вперёд, таща за собой опутывающие его нити. Он упал, но успел схватить Гретель за руку, а другой рукой вцепился в ближайшую серверную стойку, подтягивая их обоих к ней.

Бабушка Байт зашипела от ярости, видя, что её добыча сопротивляется.

"Достаточно игр!" – прорычала она, и её фигура начала расти, темнеть, превращаясь в гигантскую тень, заполняющую весь купол. "Никто не уходит от Бабушки Байт!"

Нити вокруг детей затянулись сильнее, сдавливая до боли, но Ганс и Гретель продолжали двигаться, цепляясь за каждую опору, подтягиваясь вперёд дюйм за дюймом.

– Что… мы должны… сделать? – выдохнул Ганс между рывками.

– Подключить… нейросеть… к терминалу, – ответила Гретель сквозь стиснутые зубы. – Мама… она оставила защиту… в своём устройстве…

Они были уже в нескольких метрах от консоли, когда цифровые путы дёрнули их назад с такой силой, что оба вскрикнули от боли.

"НИКУДА ВЫ НЕ ДЕНЕТЕСЬ!" – голос Бабушки Байт теперь гремел отовсюду, словно само здание говорило с ними. "ВАС ЖДЁТ СУДЬБА ВСЕХ, КТО ЗАБРЁЛ В МОЙ ЛЕС!"

И в этот критический момент произошло нечто странное. Нейросеть на голове Гретель вспыхнула голубым светом, и изображение матери, всё ещё висящее в воздухе, дрогнуло и изменилось. Теперь это была действительно Анна Вебер, со взглядом, полным решимости.

"Гретель, сними нейросеть и брось её в мою сторону," – произнёс голос, и на этот раз он действительно принадлежал их матери. "Быстрее!"

Девочка, не раздумывая, сорвала обруч с головы и из последних сил бросила его в сторону голограммы. Нейросеть пролетела сквозь изображение матери и упала на пол рядом с консолью.

В ту же секунду всё вокруг залил яркий свет, и дети услышали душераздирающий крик – не человеческий, а похожий на звук искажающейся частоты, на помехи в цифровом сигнале, усиленные в тысячу раз. Вихрь данных закружился в центре зала, сталкиваясь с тьмой Бабушки Байт, словно две противоборствующие стихии.

– Что происходит?! – закричал Ганс, закрывая глаза руками от нестерпимого сияния.