Два дня в неделю, три дня в неделю, иногда по субботам дома – и так вплоть до сегодняшнего дня. Сейчас, когда я пишу эти строки, 5:30 утра, я проснулся естественным образом в 5:00, потому что лег спать с младшим сыном в 21:30, и собираюсь пойти тренироваться в 7:00. Я занимаюсь силовыми тренировками четыре или пять дней в неделю, отдавая некоторые дни теннису или гольфу (я начал заниматься этим видом спорта, и мне тоже очень нравится).

Если я сопровождаю в поездке Карлитоса, то всегда беру с собой несколько комплектов одежды для спортзала. По сути дела, вся команда ежедневно тренируется перед завтраком. Если я в отпуске или на конференции – то же самое. Если получается – отлично. А если в какой-то день не складывается, то ничего страшного. Дело в том, что мне это необходимо. Спорт – часть меня, он дает мне счастье, и, что самое важное, он изменил мою жизнь. Если я не занимаюсь спортом три дня подряд, это отражается на моем настроении. Я менее активен, более апатичен, хуже сплю, и мое тело функционирует не так хорошо. На консультациях я тоже веду себя как не самый лучший врач, у меня нет прежней энергии. Поэтому спорт мне нужен, он мне просто необходим.

Уже более двух лет у меня нет эпизодов люмбаго. Я могу наклоняться, обуваться, поднимать детей (которые, естественно, становятся всё тяжелее), оперировать, проводить длительные консультации или совершать дальние поездки – и всё это с минимальной болью или вообще без нее. Силовые тренировки изменили качество моей жизни и сделали меня намного счастливее. Вдобавок они мотивировали меня к написанию данной книги, потому что я понял: люди должны знать, насколько важны тренировки.

Изменилось также и то, что я говорю пациентам во время приема. Все врачи развиваются и растут как на консультациях, так и в операционной, получая новые знания и опыт. То есть мы не делаем и не говорим одно и то же в течение многих лет, мы эволюционируем. Как общий травматолог в государственной больнице, специализирующийся на спортивной и детской медицине, я вырос и прошел обучение в лекарственной медицине и в хирургии. Фактически, хоть это и звучит некрасиво, бо́льшая часть моего дополнительного обучения (вне больницы) была субсидирована коммерческими компаниями или лабораториями. Я не жил в эпоху грандиозных путешествий и дорогих подарков. Такая эпоха существовала, мне рассказывали старшие коллеги; тогда было мало этического контроля, и это не считалось чем-то зазорным. Мне же довелось побыть ординатором и молодым специалистом, когда нужно было просить субсидии, чтобы получить образование хирурга и специалиста по артроскопии (это проведение операций в суставах с использованием эндоскопа). Существуют курсы для отработки хирургических техник на трупах, но это очень дорого. Государственные учреждения, к сожалению, не предоставляют такого обучения.

Подобная помощь почти всегда финансировались коммерческими компаниями, то есть предприятиями, которые затем снабжают имплантатами для операций. К счастью, у крупных компаний, оплачивающих такие курсы, имеются прекрасные материалы, к тому же осуществляется контроль над ценой имплантатов, так что этического конфликта не возникает, поскольку материалы, которые мы используем при операциях, чрезвычайно качественные и при этом имеют более-менее стабильную цену.

Кроме того, мы проходили обучение, организованное фармацевтическими компаниями, особенно во время ординатуры. В таких случаях это были теоретические курсы, семинары и конференции, проводимые при поддержке фармкомпаний. Если цель – повышение квалификации врача, то любая возможность получить актуальные знания и пройти обучение – это хорошо. Однако при этом специалист неизбежно попадает под влияние принятых протоколов лечения. В государственной больнице обычно на столе у врача (сейчас уже в компьютере) лежит рецептурный справочник. То есть назначение лекарств пациентам – неотъемлемая часть нашей повседневной работы.