– Привет! – говорю я и улыбаюсь.

Девочки не говорят мне «привет». Они смотрят друг на друга, потом одна закатывает глаза. (Она даже не скрывает этого от меня, вот ведь как!) Потом обе снова хихикают. Услышать «привет» для них типа непривычно? Или тут еще что-то прячется? Не знаю. Но мне их реакция кажется странной.

Перед следующим уроком пересяду, думаю я. Хочу сидеть рядом с Эммой и Анитой!

Но только я это подумала, как учитель сказал:

– Вот и прекрасно, так вы будете сидеть до самого Рождества.

– Но… – говорю я и поднимаю руку.

– Никаких «но»! – обрывает меня учитель, так что я вздрагиваю. И опускаю руку.

С этого момента он не кажется мне симпатичным.

Значит, ТАКИЕ учителя в средней школе? – думаю я и чувствую, как мне не хватает учителя Каллестада, самого лучшего в мире, самого доброго! Вот уж он-то никогда не позволил бы себе говорить так строго или повышать голос без причины…

Девочки рядом со мной перешептываются, хихикают и жуют жвачку. Новый учитель раздает учебники, рассказывает о предметах, о том, что мы будем проходить, какие будут контрольные работы и все такое прочее. Я смотрю по сторонам.

Это мой новый класс.

На ближайшие три года.

Обалдеть можно от такой мысли. Очень много незнакомых парней и девчонок! К счастью, кое-кого я все-таки знаю. (Эмму, Аниту, Анникен, Ингри, Сондре, Ханса Отто, Себа и Теодора… И это еще не все, это только чтобы кого-то назвать.) Есть еще девочка по имени Карина и та… ну, та… которая была на балу, как же ее зовут?

Парень в первом ряду вертится, чтобы посмотреть на всех в классе, в точности как я. И вдруг я понимаю, кто он! Кристиан, который учился плавать на яхте. Золотой мальчик Кристиан. (PS: Мы с Хелле прозвали его так весной, когда ходили на эти занятия, потому что он всегда первым тянул руку и всегда знал ВСЁ!) А может быть, этой осенью он тоже будет плавать? Вот мы так точно будем. Но как бы то ни было, я не знала, что он станет учиться здесь. Кажется, его не было на балу перед летними каникулами?

Кристиан видит меня, я понимаю, что он меня узнал, и мы улыбаемся друг другу. Потом он отворачивается и слушает учителя.

В коридоре на всех шкафчиках восьмых классов висят листочки с именами учеников. Точно такие шкафчики есть в американских фильмах про школу! И это классно, потому что тебе сразу кажется, будто ты НА САМОМ ДЕЛЕ попал в американский фильм или мюзикл! (Только вокруг никто не поет и не танцует, никто не говорит по-американски, и ведем мы себя совершенно нормально.) В начальной школе у нас шкафчиков не было, но они были в школе Агнес и Элизабет, тех, которые жуют жвачку и с которыми рядом я буду сидеть до Рождества. Они учились в городской школе со шкафчиками, поэтому сразу принесли с собой замки и запирают в шкафчик учебники и прочее имущество. (Шкафчик Агнес – рядом с моим, а шкафчик Элизабет – через два от моего.)

В коридоре, кстати говоря, бывает очень много учеников. Учителя сказали нам, что в первую неделю, если нет особого желания, не надо гулять по актовому залу и школьному двору, потому что там девяти- и десятиклассники. У нас собственный вход в нижней части школы, куда разрешается заходить только восьмым классам, и на перемене лучше гулять там. А девятым и десятым сказали, чтобы они в первое время, пока мы еще не совсем привыкли, нам не мешали. Может быть, кто-то в восьмых и боится девяти- и десятиклассников, но не я, потому что уже знаю двоих из десятого. (Стиана, старшего брата Хелле, и его девушку Нинни. А их-то мне что бояться.)

– Сорри, Ода! – говорит Эмма, когда она и Анита возвращаются в класс. (Она имеет в виду историю с местами.)