– А ты… ты… ты… – задыхалась Юлия от обиды и возмущения и подыскивала слово пообиднее. – Ты просто не мужик!..

– Что-о-о-о?!! – взревел Олег, надвигаясь на Юлию…

И тут у Юлии случился страшный позыв на рвоту. Она быстро, насколько позволяло её положение, соскочила с дивана и, зажав рот рукой, побежала вперевалочку к унитазу, опершись по дороге о живот посторонившегося мужа. Успела. И там шумно изрыгнула остатки немногочисленной пищи. В желудке ничего уже не было, кроме горькой слюны, а она всё ещё корчилась и рычала над унитазом.

Потом открыла кран, набрала в рот холодной воды, подержала, согревая, и, побулькав немного, выплюнула.

Олег молча наблюдал за женой.

Юлия вышла из вагончика, в котором они жили на улицу, опустилась на большое круглое ошкуренное бревно, служившее им вместо лавочки.

Олег, следовавший за ней, присел рядышком.

– Это неправда, – тихо возразила Юлия.

Сердце её будто окаменело от обиды и жалости к себе.

– Что не правда? – не понял муж.

– То, что ты говорил про меня…

– Правда, чистая правда, – сказал он нормальным голосом, в котором пробивались тёплые нотки.

– Обвинения напрасные, совершенно необоснованные, – чуть не плача пробормотала Юлия. – Просто ты меня не любишь, – добавила она полувопросительно.

Муж молчал.

– Тогда нам незачем быть вместе, – обронила фразу, и сама испугалась.

Муж молчал.

– Рубикон перейдён, мосты сожжены. Я ухожу от тебя, – произнесла она мёртвыми губами почти шёпотом.

Он с любопытством посмотрел на неё. И с деланным равнодушием насмешливо сказал:

– Иди.

И она пошла. А он продолжал сидеть на брёвнышке, склонив голову. И смотрел ей вслед. Она чувствовала этот взгляд. Он прожигал её насквозь.

Она шла медленно. Всё ждала: вот сейчас окликнет, позовёт. Она мучительно вслушивалась в шумное биение сердца, которое стучало, почему-то в голове. И из-за этого не было слышно никаких других звуков.

Юлия дошла до дороги. Ей казалось, что Олег идёт следом за ней. И сейчас, вот сейчас окликнет её. Догонит, обнимет за плечи и скажет: «Любимая, ну хватит дурить. Я погорячился. Прости меня!»

Не оглядываясь, она медленно шла вперёд: мимо дома свекрови, через дорогу. И скоро двигалась уже вдоль балков – временного жилья строителей – в сторону железнодорожного вокзала.

Олег всё не проявлял себя никак.

И тогда она развернулась всем корпусом.

Ни-ко-го!!!

Юлия испытала настоящий шок. Она была уверена, что он идёт позади неё. Как он мог!!! Отпустить её в такое время. Одну. Беременную. С огромным животом, в котором живёт их ребёнок, которого они успели полюбить!

Юлия вспомнила, как муж нежно прикладывал голову к животу и слушал, как малыш пинается… Они всё гадали: кто же там: мальчик или девочка. Конечно, Олег мечтал о сыне.

Надвигались сумерки. Юлия зябко поёживалась. Лёгкое шёлковое платьице не спасало от вечерней прохлады. Юля обнимала живот и ласково шептала разбуянившемуся в животе человеку:

– Потерпи, малыш, всё будет хорошо. Всё у нас с тобой будет ха-ра-шо.

Что теперь делать?.. Куда идти?! Возвратиться она не могла. Раз он вот так отпустил её, значит, действительно, не любит. Всё кончено.

Мимо балков, мимо рощицы она брела, как в тумане. Когда пришла на вокзал, было уже темно. В плохоньком старом здании с трудом нашлось для неё место на лавочке. Было много народу. Духота давила.

Где-то на самом донышке души ещё теплилась надежда: а вдруг Олег ищет её?! И вот сейчас в проёме обшарпанной вокзальной двери появится он: высокий, стройный, красивый, растерянный. Придёт и заберёт её с малышом отсюда, из этого кошмара…

Но скоро все надежды растаяли, как утренний туман. Никто их не искал. Никому они были не нужны.