6. Глава 5

К осени Рони начала всё больше времени проводить в библиотеке, наскоро выполнив все привычные домашние дела. Здесь, в этом приятно пахнущем книжной пылью, старыми кожаными фолиантами и чуть горьковатым ароматом особой травы, что приносила иногда уборщица, заботливо расставляющая в дальних закоулках стеллажей свои немудрёные сухие букетики, призванные отпугивать грызунов; именно здесь девочка чувствовала себя в безопасности.

Попытка найти у матери утешение и защиту наткнулась на осуждение. Та обвинила дочь в излишних фантазиях, явно навеянных пристрастием к чтению; вдобавок ей попеняли на неблагодарное отношение к заботливому и щедрому отчиму, который буквально задаривал первый летний месяц свою падчерицу, накупив ей сразу несколько летних сарафанчиков, а к ним туфельки и открытые сандалии…

И с чего бы взрослому семейному мужчине вдруг проявлять такой интерес к почти ребенку? Ну точно выдумала Рони глупость несусветную и возвела поклёп на не чаявшего в ней души Слаера. В общем, понимания у родительницы девочка не нашла, а жаловаться бабушке не захотела, побоявшись схожей реакции. Тогда у неё не осталось бы ни одного по-настоящему близкого человека, а так хотя бы иллюзия сохранилась.

С того самого дня, когда мать с Мини отправилась к морю, а отчим оставил Рони дома готовить обед, старшая девочка находила всё более затейливые причины не оставаться с ним наедине. То перехватывала у матери младшую сестрёнку и отправлялась с ней к бабушке, к морю. То успевала переделать свои обязанности по дому с самого рассвета, чтобы последовать за Ланчейей, куда бы та не направлялась.

Женщина чувствовала, что само по себе поведение Рони безмолвно подтверждает все те страшные слова, что прозвучали в начале лета, и от которых было легче отмахнуться, сделать вид, что ничего не было, что всё это выдумки избалованной девчонки. Но стоило лишь задуматься об этом, как начинал ныть уже совсем большой живот – осенью Лани опять должна стать матерью, словно напоминая о побоях от тяжелого на руку мужа. А посему женщина выбрала самую удобную и безопасную тактику – незаметно подыгрывала дочери, помогая ей укрываться от липкого внимания мужчины, считая, что этого вполне достаточно.

Сама же девочка вскоре после переломного дня неожиданно обнаружила у себя магию воздуха. Она всего-то выбралась спустя несколько дней к морю, чтобы наконец прореветься вдоволь, не наткнувшись при этом на “утешения” отчима или ворчание матери. Но вместе с криком от неё в сторону волн вырвался маленький ураганчик, переполошивший почти всё побережье.

Люди с тревогой осматривали небо и море в поисках туч или других признаков приближающейся бури, однако ничего подобного не обнаруживали, что только сильнее озадачивало и усиливало беспокойство. От удивления девочка перестала плакать, пытаясь почувствовать, как именно ей удалось создать нечто подобное. А осторожные пробы вызвать те самые ощущения в теле, где-то в центре груди, откуда теплыми потоками устремлялись к ладоням щекочущие пузырьки силы, позволили вызвать совсем маленькие вихри, которые она выпустила в сторону моря, скрывшись за торчащей у берега одинокой скалой.

С тех пор список книг, которые она читала, претерпел существенные изменения. Наличие магии – необходимое условие поступления в Академию, не зря же она и зовётся магической. Библиотекарь, узнав о пробуждении воздушной стихии у своей постоянной читательницы, озадачено потер седую бороду:

– Обычно такие вещи раньше происходят. Чуть ли не с рождения уже хоть что-то да проявится. А годам к пяти-шести так и вовсе не удержишь в секрете свою стихию, то и дело вырываться начинает.