– Но это же латинские буквы!

– Действительно. Это два слова эскимосского языка. «Мисалукпок» и «Имерпок». Одно означает «еда», а другое – «питье»».

– Но почему они не нанесли такие надписи и для меня? У меня все знаки написаны шрифтом, который, вероятно, марсианский.

– Вы ведь не понимаете гренландский язык.

– Но как нуме узнали, что вы его понимаете?

– Потому что вчера я с кем-то разговаривал на нем.

– Черт возьми, Грунте, вы превзошли меня! Но я не понимаю одного, как эти люди, эти господа марсиане, могут знать, как писать слова нашим шрифтом?

– Мне это тоже пока неясно. Видите ли, это antiqua, точное копирование латинского шрифта. Я не нахожу моего маленького словаря, они могли взять его и скопировать шрифт оттуда. Но как они нашли в нем нужные слова – для меня полная загадка. Ведь они знают только звучание эскимосских слов, но не печатные знаки.

– Это очень странная история, – сказал Зальтнер. – Но Се, как мне кажется, хорошая девушка, я ей доверяю. Если бы я только знал, почему до сих мы не увидели других нуме. Я боюсь, что за этим кроется что-то большее. Я даже подумал, что, может быть, они не люди.

– Я мог бы сказать вам то же самое. Но, Зальтнер, вы нанесли бы визит своим гостям между тремя и четырьмя часами ночи?

– А сейчас ночь? Но вы раньше утверждали, что не имеете понятия о времени, и мне кажется, что на полюсе вообще его нет.

– Условное время все-таки должно быть. Людям приходится решать, когда спать, а когда обедать. Так, например, мы имеем на своих карманных часах центрально-европейское стандартное время, и в соответствии с ним у нас теперь будет девять часов 55 минут утра. Когда воздушный шар потерпел крушение, было около шести часов вечера по среднеевропейскому времени. Теперь я просто не знаю, прошла ли с тех пор одна или две ночи, потому что это зависит от того, как долго мы были без сознания и спали.

– Я тоже этого не знаю. Я также не знаю, когда произошло наше первое пробуждение; ваше, вероятно, вскоре после моего.

– Ну, это можно будет определить потом по углу наклона Солнца, значение которого у нас есть. Я также только сейчас вновь обнаружил свои часы – двое своих часов, и то что они показывают одно и то же время, означает, что они не останавливались…

– Мои часы показывают то же самое время…

– Да, но какого времени здесь придерживаются марсиане? Видите ли, они мне сказали – и вот откуда я это знаю – что сейчас у вас время сна и что вы, возможно, еще будете спать часа два. Вот почему я сказал, что у наших хозяев это было время между тремя и четырьмя часами ночи; но я не знаю, как они считают и называют часы.

– Но, доктор, откуда вы знаете, каким методом марсиане пользуются для разделения дня на части, и как это у них функционирует?

– Вы полагаете, Зальтнер, что в спальне, обставленной со всеми удобствами марсиан, не будет часов?

– Я не видел ни одних, так же как и вы раньше.

– С тех пор, однако, я их обнаружил. Вы видите рисунок, который окружает круглое отверстие светового люка? Он разделен на двенадцать равных отделений по двенадцать секций в каждом. А те узкие светлые полоски, которые вы видите между делениями, не закреплены, а перемещаются по кругу. Я осознал это не сразу, а только когда неподвижно лежал здесь, пока вы приводили себя в порядок, и смотрел вверх. Это должны быть часы марсиан.

– Я вижу это, но я не могу понять, что это за механизм и как он работает.

– Я тоже не могу это расшифровать. Но посмотрите, там приколоты два листка бумаги, которые явно не принадлежат часам, а лишь содержат инструкции для нас на сегодня. На одном изображен закрытый глаз, на другом – открытый. Интерпретация ясна: сон и бодрствование.