– Великолепная мысль, прекрасная Се, – воскликнул Зальтнер, повторяя пантомиму.

В ответ на легкое движение руки Се – Зальтнер не понял каким образом – перед его кроватью вдруг появился маленький столик и Се поставила перед ним только что приготовленное блюдо. Он не стал долго размышлять над тем, что это такое и что за инструменты странной формы, которые она ему протянула. Он использовал их как ложки, не обращая внимания на улыбку Се, а затем сделал большой глоток через мундштук из сосуда, наполненного какой-то жидкостью. Его голод, как он теперь понял, был настолько велик, что он на мгновение забыл даже о присутствии Се и обо всем, что его окружало. Только после того, как Зальтнер немного утолил свой голод, он снова стал внимательно слушать объяснения Се, которая называла для него отдельные предметы на ее языке, и вскоре ему удалось запомнить несколько слов.

Когда Зальтнер закончил есть, Се снова посмотрела на него с довольным выражением лица. Она провела рукой по его волосам так, как гладят ручную собачку, и сказала:

– Бедный бат был голоден, теперь он снова будет здоров. Тебе это понравилось, Зальтнер?

Зальтнер, признаться, не понял ее слов, но он ясно почувствовал их смысл. Он также чувствовал себя несколько оскорбленным, поскольку прекрасно понимал, что Се не относится к нему как к равному. Но когда она произнесла его имя, когда она посмотрела на него глазами, взгляд которых, казалось, проникал до самой глубины его души, он не мог не поблагодарить ее самыми теплыми словами. И Се также поняла благодарность, не зная слов, которые он произносил. Улыбаясь, она сказала на своем родном языке:

– Зальтнер мне нравится, он не похож на калалека.

Зальтнер понял слово «калалек», поскольку эскимосы назвали марсианам имя их племени.

– Нет, моя прекрасная Се, – твердо сказал он, – я не эскимос, я немец, не эскимос – немец!

И он сопроводил слова такими решительными жестами, что Се сразу поняла их смысл.

Она поспешила к книжной полке на стене комнаты – книги были неотъемлемой частью любой марсианской комнаты, они скорее могли обойтись без окон, чем без библиотеки, – и достала атлас.

Тем временем Зальтнер забросал свою сиделку вопросами о судьбе своих спутников, не будучи в состоянии выразить себя достаточно понятно. Сначала Се не обращала внимания на его слова и жесты, а держа атлас за ручку перед глазами Зальтнера, быстро листала его. Зальтнер был необыкновенно изумлен механизмом, перелистывающим книгу. Однако его удивлению не было предела, когда Се остановила вращение страниц и закрепила ручку книги в углублении на маленьком столике перед ним. Зальтнер сразу узнал карту районов вокруг Северного полюса Земли, которую, воспроизведенную в гигантском масштабе на острове, он уже наблюдал с воздушного шара.

Се указала своим тонким, изящным пальчиком, в котором он заметил большую подвижность отдельных суставов, на Гренландию и ближайшие участки суши вокруг полюса; на это она многократно повторяла: «Калалек, бат калалек». Затем она указала на Зальтнера, взяла его руку и провела ею по другим частям карты, спрашивая: «Бат Зальтнер?»

Зальтнер отыскал на карте Германию, которая, однако, в проекции казалась очень маленькой, и знаками дал ей понять, что это его дом. Поскольку он часто слышал слово «Бат», он заключил, что оно, вероятно, означает что-то вроде человека или племени. Зальтнер указал на нее и спросил:

– Бат Се?

Се ответила резким пренебрежительным движением. Она положила всю руку на карту и сказала: «Бат». Затем, указывая на себя, она уверенно произнесла: «Се, нуме».