– Потому что я на спор Эрику рассказывала историю Линлары, – подняв взгляд на брата, негромко ответила Ариана.

– На раздевание? – настороженно спросил Валериан, выпуская из рук атласную ленту, которая аккуратно спустилась по талии принцессы вниз.

– Именно.

– Глупая затея. – Принц поправил Ариане еще одну застежку, затем выдохнув, попытался убрать со своего лица прядь челки, которая выбилась из боковой косы и, упав на глаза, всячески мешала.

– Лучше так, чем то, что он назвал «Сказания о Битве Изначальных» ерундой.

– Потому что Эрик не способен воспринимать то, что идет в разрез с его узким мышлением. Чтобы не говорили отец и ты – он всегда будет чуть выше дворовой псины, какое-бы поместье себе не купил и какой бы титул ему не пожаловали.

– Ты забываешь, Валериан, что этот титул его по праву рождения. Отец вернул ему лишь то, что было утрачено. Но в данном случае это не меняет ничего. Знаешь, что меня тревожит? В последнее время он все чаще заставляет меня перечитывать период истории Линлары, который связан с Иллионом. Порой, мне кажется, что это неспроста. Он что-то затевает. Или знает больше, чем ему полагается. Понимаешь, что странно: за все наше время, проведенное в последнем месяце в его библиотеке, он ни разу не спросил, что мне известно о нынешних правителях и политическом устройстве мира. Ему плевать, что известно мне о пандиларцах, и о том, как Таллион взошел на престол, убив своего отца. Асторлинги его тоже практически не волнуют, хотя конфликт из-за матери заслуживает отдельного внимания. И наконец, довольно скоро на престол светоченосных взойдет новый правитель и не известно, как это отразится на старом союзе.

– Уж не думаешь ли ты, что Эрик как-то связан с чертежами?

Ариана пожала плечами:

– Не доводилось спрашивать об этом, и отец не упоминал его имени, говоря о том, что вскоре мне придется исполнить свой долг перед королевством, явно намекая на то, что я помок Иллиона по женской линии, которому придется как следует выслужиться. Да и не думаю, что Эрик вот так просто разоткровенничался бы со мной на подобную тему. Но сегодня я, правда, хотела этого. Думала, что удастся зайти как можно дальше во всех смыслах. Ведь любопытство – самая губительная моя черта. Оно полностью убивает чувство страха во мне, и я довольно часто не чувствую той самой грани. А следовало бы. Но даже это качество не помогло сегодня: стоило мне сбросить элементы одеяния и явилась Аглея, его дражайшая Лея. Меня подбрасывает, точно мяч, когда он ее так называет. Так вот, и она все испортила, впрочем, как и всегда.

– Мне жаль. Правда. Но мое мнение по этому поводу ты знаешь. – Принц понимал, что разговор уйдет сейчас в совершенно другую сторону.

– Валериан, я не могу по щелчку пальцев взять и перестать испытывать хоть малую долю чувств и эмоций в отношении Эрика. Он ведь… А, впрочем, это не важно. Все равно рядом с ним я чувствую себя хуже продажной девицы. Она дарит свою любовь за деньги, и получает временами от этого удовольствие, а я лишь компрометирую себя непонятными встречами с ним. Потому что выглядит все это нелепо. Стыдно то как за свое поведение, которое совершенно не свойственно мне. Но это не меняет ничего. Эрик все равно не хочет смотреть на меня иначе, не говоря уже о чем-то более откровенном.

– Это все – твоя детская влюбленность, которую ты не можешь забыть. Или не хочешь, старательно навязывая Эрику свое общество, которое ему в тягость. Ты выросла, Ариана, научись жить по-взрослому.

– Я понимаю, но сердце велит поступить мне иначе. Или на зло вам всем вступить в династический брак с Аэларом? Отец так и не ответил на письмо из Пандилара о возможном брачном союзе. А значит, эта идея ему по нраву: отправить меня в Пандилар в качестве будущей королевы ослепленных.