Быстро выскочила из хаты и направилась в сад, который, кстати, тоже изменился —пополнившись новыми деревьями, появился даже мой любимый крыжовник с крупными зелеными ягодами. От одного вида этих полосатеньких ягод потекли слюнки, сразу вернулась в дом, потому что была дисциплинированной девочкой и без спросу ничего не брала.

Вежливо спросила у тетки Меланьи:

– Скажите, пожалуйста, а можно нарвать крыжовника в вашем саду?

Она непонимающе уставилась на меня. Тут в самый раз мама с Колей подъехали, обнимая маму, тетка Меланья посетовала:

– Не пойму, чего малая хочет? Який-то крыжовник? Шо це таке?

Я потянула ее в сад и показала на куст.

– Так це ж ангрус! Ой, рви, ежели хочешь, но вин же кислый?

– А я люблю, когда кислый! И с наслаждением начала хрустеть зелеными ягодами.

Затем Коля взял меня с собой к своим друзьям.

С замиранием сердца спустилась с ним по ступенькам в вырытую в земле землянку. Там все было сделано как в доме, даже лампа керосиновая горела. Скамейки возле земляных стен, стол деревянный, а на земляном полу полосатые половички.

Мальчишки сидели с заговорщицким видом и снисходительно отвечали на мои вопросы. Но затем они заулыбались и приняли меня в свою компанию как равную благодаря моей грамотности. Я была развита не по годам. Умела считать до тысячи. И еще знала очень много историй и рассказов из книг. Мама частенько вечерами читала папе книги, а я не спала и тоже слушала. Хорошо запомнила «Кленовый лист» и «Жаркое лето в Берлине». Не все было понятно, и в голове вертелись вопросы, но спросить у мамы боялась. Еще отругает, что слушаю.

Зато благодаря информации из услышанных книг я была очень эрудирована.

Поэтому мальчишки заинтересовались моей персоной, дружили со мной, как с равной. Чувство собственной важности прям распирало, а внутри гордо распрямлял крылышки птенчик моей души. Коля тоже с гордостью на меня посматривал. Лето на хуторе очень запомнилось. Впечатлений – хоть отбавляй.

Затем ездили в больницу к деду. Там меня поразил необъятно огромный сад, где было много яблоневых деревьев, ветки которых аж прогибались от ярко-красных плодов так любимых мною яблок. Меня даже угостили ими. С удовольствием уплетая, снова размечталась:

– Когда вырасту, непременно построю дом и посажу вокруг много-много яблоневых деревьев, чтобы вырос такой же сад с такими же ароматными, румяными и вкусными яблоками.

Дед все время брал меня к себе на колени, при этом восклицая:

– Ну, краля, настоящая куколка! Дуся, как это ты умудряешься ее так красиво одевать? До чего же гарна дивчинка. Красавица ты наша, – и чмокал в щечки.

Мама улыбалась от счастья, довольная тем, что дед заметил ее старания.

Мне все нравилось, но я спросила маму:

– А где большая Галя?

Мама нахмурилась и стала шепотом объяснять, что Галя теперь живет в городе в специальном доме.

– В каком доме? И почему?

– Алька, не задавай вопросов! Все равно ведь не поймешь.

– А ты объясни понятно! – возмутилась я.

Тут нас услышал Коля и сказал:

– Этот дом для ненормальных. Галька-то у нас ненормальная и есть. А сейчас наш Иван жениться собрался, вот ее и спровадили туда.

Зло посмотрела на него, подумав про себя: «Ну как он может так говорить?! Большая Галя и ненормальная! Такая ласковая, красивая». От жалости к ней заплакала и прижалась к маме, заявив вслух:

– Поехали отсюда, они все здесь такие злые. И ты, Колька, тоже.

Он оторопело уставился на меня:

– Ладно, Аль, не буду так говорить. Пошли поиграем.

Но я, расстроенная Галиной судьбой, продолжала плакать.

Коля виновато посмотрел на маму, она успокоила:

– Ничего, Коля, она поймет когда-нибудь, что так нужно было сделать.