– И почему это мы до сих пор с тобой не замутили?

Я устроилась на стуле напротив.

– Не люблю деловых.

– О, точно, помню! Как я мог забыть?

Курд кивнул в сторону Кейла:

– А как зовут нашего немого?

– Это Курд, а это Кейл, – представила я их друг другу. И снова: – Это Кейл, а это Курд.

Неожиданно тишину прервал голос Кейла:

– Я ведь только прикоснулся к тебе…

Курд заржал:

– Если ты валялся в ее постели, ты, естественно, прикасался не только к самому себе.

Он повернулся ко мне:

– Он что, из этих?

Я сверкнула на него глазами.

Курд пожал плечами:

– Ладно. Вы, отморозки, пить хотите? Пойду за содовой. Или вам чего покрепче?

– Мне содовой, – сказала я, закатив глаза.

Кейл подождал, пока Курд скроется в конце длинной лестницы, ведущей на первый этаж, и шагнул ко мне.

– Я же прикоснулся к тебе, – вновь сказал он.

– Да.

Это было все, что я смогла выговорить – взгляд его голубых глаз пригвоздил меня к стулу. Буря эмоций ревела в моем мозгу. Желание узнать все про мужиков в таинственных трико перебивало желание узнать все про Кейла. А тут еще папашка с пистолетом…

– А ты не умерла…

– А что, должна была?

И опять тот же взгляд: будто он стоит перед невесть каким мифическим созданием, и ему гарантировали исполнение годового запаса желаний. Мне стало не по себе. Мне вообще-то не в новинку, если кто-то на меня пялится; справедливости ради, я и сама сегодня пялилась выше крыши. Но теперь все по-другому. Степень интенсивности совсем другая – такого у меня еще никогда не было.

Он приблизился на шаг, слегка наклонив голову.

– Такого еще никогда не было. Никогда, – произнес он.

Потом протянул руку, но, поколебавшись, отвел ее назад.

– Можно… можно я опять прикоснусь к тебе?

Наверное, у меня бы крыша съехала от такого вопроса. В любой другой день – точно. Но глаза Кейла горели таким любопытством, таким изумлением! И куда подевалось то холодное выражение лица, которое не покидало его у меня дома? Его голос обрел мягкость, но сквозь эту мягкость сквозило яростное желание, от которого у меня пересохло во рту. Я отогнала чувство дискомфорта, кивнула и встала.

Несмотря на приличный рост, он двигался удивительно быстро: мгновенно обогнул кофейный столик и встал напротив меня. Близко. Совсем близко. Мы буквально дышали одним воздухом. Я думала, он возьмет меня за руку или за плечо, но вместо этого он поднял правую руку и мягко коснулся ладонью моего лица.

– Какая теплая! – проговорил он с трепетом в голосе, а его пальцы – легче пуха – касались кожи у меня под глазами, словно он отирал мне слезы. – Такая нежная! Никогда ничего подобного я не чувствовал.

Я тоже. Скользнув по моей коже, его пальцы оставили на ней след в виде легких покалываний, которые теперь пронзили все мое тело. Его дыхание мягко овевало мой лоб и щеки, дыхание теплое и ласковое, кружащее голову…

Грохнуло что-то наверху. Это Курд. Что-то уронил. Я очнулась, перевела дух:

– Ну, и где спасибо?

Он словно не слышал.

– Ты помогла мне уйти от Кросса, – проговорил он. – Почему? Я пытался тебя убить, а ты помогла мне спастись.

Я пожала плечами:

– Мой папашка ублюдок. У меня хобби – доставать его. К тому же ты и не пытался меня убить. Ты просто испугался.

– Я не могу испугаться.

– Все могут.

Но нам было не для споров. Мне нужны ответы. Голова вспухла от всякой всячины. Папашка. Странные ночные звонки. Неурочные поездки в офис. Если бы я тогда обращала внимание, я бы поняла – это сигналы тревоги.

– Ты сказал, мой отец убийца. Это что, в переносном смысле? – спросила я.

– Я – одно из его орудий, – ответил Кейл.

– Орудий?

– Он меня использует.

То, как он это произнес, пробило меня холодом. На этот раз жутковатым.