А каково было соседям убогого? Не медведи у своего логова! И рыло не в ските! Ни смраду не рады, ни падали, ни волоките!

2

Клерки застучали зубами при первом сигнале о драме.

И зарычали нервно, как тигры на примерке к крупу жертвы.

А заиграли в игры: паспорт Трупа взяли, а справки о смерти не дали. Заверещали зато – что пастырь на шалунишку:

– Поверьте, тут – не пиявки, не отсосут лишку!

Потом пожевали ртом, подняли тон и указали на закон:

– Вручали покойнику талон. А он против правил и толику не отоварил. Не успел. Опять прочерк. Коли цел, верните, что ли, кусочек.

Просители им возражали:

– Искать в покойнике – что дым полоскать: в сите ли, в уполовнике…

Но визитеру не унять контору – хору не умять гору.

От начальства домочадцы убежали в одночасье. Надев на зев противогазы и презрев метастазы от заразы, смело обыскали до̀ма и тело, и хоромы.

И опять в приемную – играть втемную:

– Привет! Нет бумажки ни в тельняшке, ни на кухне. А бедняжка тухнет и пухнет.

Контора – не лаской, так скорой встряской:

– Не шастать! Вам – услуги, а нам – гам? Хапуги!

От неистового лязга пришельцы искусали заусенцы и испытали приступ маразма: снова не угадали игры, пожелали в тартарары и удрали бестолково – без поклона.

А на улице стали сутулиться, как попрошайки, и собрали в банной шайке талоны со всего своего района.

С жаром передали ярым казнокрадам.

Но в ответ услыхали с бранной прохладой:

– Привет! А с него, с гада?

Зарыдали просители – пронзительно.

А мучители – прочитали морали:

– С чего печали? В зобу пусто – раскатали губу на капусту? По справке о смерти в лавке – льготки: и тапки по мерке, и колготки, и шляпки, и кальсоны, и булавки, и к тряпкам для добавки – закусоны, патиссоны да заправки, да и вино уценено. Упорство – средство, но от кончины – за помины, а от обжорства – за наследство?

Изобличали начальники печальных гостей, будто пиявки терзали бока до костей, будто заливали с бухты бассейн: до потолка из баллона, от галлона до галлона. И справки не дали – пока не найдут талона! Проскрежетали зубами:

– С вами – шут, а тут – заперто! – и прогнали без паспорта.

Конец – хуже экскремента: мертвец тужит без документа!

3

И тогда пришел к мертвецу папаша:

– Ваша беда по лицу – наша!

И – под стол: искать кладь для чемодана.

Еле успели опознать ветерана!

Его история – лаборатория обмана.

Начинал хитрец с того, что прибежал как отец к конторе и описал горе: в пожар попал его законный сынок, да не утёк, а испытал угар и удар ломом, опоздал к оконным проемам, запылал комом и сгорел, пострел, с домом дотла – осталась малость, зола, да развал смели до земли, нанесли песок и в короткий срок и ларек возвели, и шмотки завезли впрок.

Старожил хлопотал не о лавке: просил о справке.

Из улик старик собрал горсть пепла и кость из пекла.

Решил заручиться и явкой очевидцев: один свидетель заметил огонь и уловил вонь, а другой подтвердил, что такой сын был.

Но в конторе не зарыдали от горя, страха и печали: праха на пробу не взяли, родителю приказали, чтобы кончал скандал и убрал мерзости, а свидетелям ответили, что помогали заявителю в нетрезвости. Несчастье растолковали на бланке с печатью:

"По пьянке пропал без вести".

Старик не вник и в плаче рявкал:

– Козявки!

Пока чинодрал не надоумил:

– Без справки, значит, наверняка не умер!

И с тех пор ветеран по фамилии Труп ковырял успех, как монтер – шуруп, изображал, что во флотилии – капитан, бланк применял, как танк и таран, и в изобилии набивал карман.

Осторожными усилиями искал гражданина, похожего на сына по фамилии. Когда узнавал, что мертвец не завещал и горсть на род, хитрец приставлял кость и заверял народ: