Это был серьезный удар – даже и представить невозможно, что ее ждет по возвращении! Потеряла лодку, сама потерялась… Да и как ей теперь добраться до лагеря?
Нине вдруг стало так отчаянно жалко и себя, и Уточку, что она чуть не расплакалась.
Но долго унывать и кукситься девушка не умела. «Делать нечего, надо возвращаться по суше, – сказала она сама себе, – Да и в конце концов, семь бед – один ответ!»
Нина прикинула – идти вдоль берега довольно долго, лучше срезать напрямик, через холмы, по лесу.
Обдирая одежду и руки о колючие ветки, она начала карабкаться по склону и… зацепившись ногой за корень, покатилась вниз.
В досаде она вскочила – и тут же, вскрикнув, опустилась обратно на землю: лодыжку пронзила немыслимая боль.
Подвернула ногу!
Несколько мгновений Нина пыталась унять охватившую ее дрожь, потом снова попробовала встать – и боль опять пригвоздила ее к земле.
Это был удар посерьезнее.
Вот теперь она по-настоящему испугалась. Она же здесь совсем одна, в незнакомом месте, с поврежденной ногой, совершенно беспомощная!
В панике она вытащила мобильник – и, не веря своим глазам, уставилась на темный экран. Нет, только не это! Только не сейчас, пожалуйста, только не сейчас!
Но факт оставался фактом – аккумулятор разрядился, и телефон отключился.
Держась за ветки куста, Нина снова попыталась подняться и даже постояла немного, балансируя на одной ноге, а потом потеряла равновесие, наступила на больную ногу – и в глазах потемнело от боли. Да она и шагу ступить не может! Нет, выбраться самой не получится…
Нина опустилась обратно на траву, обхватила колени. Умом она понимала, что за ней рано или поздно приедут, но сердце сжималось от одиночества и отчаяния.
Река перед ней блестела на солнце, над головой мирно шумели сосны, а девушка терла больную ногу, и губы ее неустанно шептали:
– Сюда! Скорее! Спасите меня! Я совсем одна, я всего лишь маленькая несчастная девочка, и мне страшно!
Время шло.
Солнце стояло в зените, стало невыносимо жарко, и Нина отползла подальше в тень. Отчаяние сменилось злостью. Никто за ней не приплыл, никто ее не искал.
– Ну и пусть, – сердито приговаривала девушка. – Ну и пусть! Так вам всем и надо.
Нога сильно опухла, хотя, когда не двигалась, почти не болела. Нина на четвереньках доползла до реки, смочила в воде бандану и вернулась в тень под куст. Здесь она туго забинтовала мокрым платком лодыжку и положила больную ногу на большой серый валун.
– Ну и пусть! – все еще сердито приговаривала она. – Ну и пусть!
Было время обеда, захотелось есть. Она нашла в кармане карамельку, «пообедала» ею. Потом свернулась калачиком на траве, положив под голову рюкзак.
В лагере наступил тихий час, и сердитая на весь мир Нина тоже решила поспать.
Заснула она быстро и проспала долго. А когда проснулась, солнце клонилось к закату, окрашивая верхушки деревьев багрянцем. Тени удлинились, налились чернилами.
Снова накатили страх и обида: так ее до сих пор не нашли и не спасли?! Про нее все забыли?! Ничего себе! А если бы с ней случилось что-нибудь серьезное?
И что же ей теперь делать?!
Она вдруг вспомнила про огонек на холме. Из лагеря его было отлично видно! А у нее есть с собой фонарик… Нет, надежда не потеряна!
Правда, придется снова карабкаться по склону… Но надо – значит, надо. К тому же три точки опоры у нее все-таки есть!
И Нина, сжав зубы, полезла на холм.
Федор так никогда и не простил себе, что забыл тогда про Нину. Но после телефонного разговора, когда он убедился, что с ней все в порядке, он переключился на другие дела – и девушка с веслами напрочь вылетела из головы.