– Вам бы все охота, – отмахнулась хозяйка и, перекрестившись, добавила: – Не дело земли старой ведьмы беспокоить. Не будоражь нечисть.

– Ой, смех с тобой, матушка, – рассмеялся полковник.

– А вы верите, граф, в то, что дворовые сказывают? – подала голос Анна Андреевна.

– Я, пока сам не увижу, не поверю, – ответил Олег.

– А вы очень смелый, сударь, я бы испугалась.

Засидевшись у Затолокиных до вечера, домой Олег засобирался о десяти часах.

Вечер выдался удивительно теплый, и хозяева старались уговорить дорогого гостя задержаться, но сильно настаивать не стали.

Кучер Герасим подал бричку, и Олег, окончательно распрощавшись с неугомонными хозяевами, тронулся в обратную дорогу.

Немного захмелев, первую половину пути он бездумно внимал благоуханию окружающей природы. Луговые травы под вечер источали необычайный аромат, который напомнил ему о прогулках с сестрой, которые они совершали в окрестных полях, будучи детьми.

Погрузившись в приятные воспоминания, он очнулся, когда Герасим вновь принялся стегать хлыстом упрямую кобылу, запряженную в бричку:

– Дуня, пошла! Кобыла упрямая. Снова возле этого проклятого дома, – Герасим спрыгнул с облучка и потащил ее за узду вперед, – пошла, упрямица!

Олег поймал поводья и, поворачивая бричку в сторону дороги, ненароком взглянул на старый дом.

В окне на втором этаже в этот момент на мгновение вспыхнул фонарь, будто кто-то перемещался по дому, и тут же погас.

– Ты видел? – спросил Олег у кучера.

– Что, барин? – переспросил Герасим.

– Как будто свет в окошке, – ответил Олег и чуть привстал.

Герасим перекрестился и, изменившись в лице, совершенно невероятным образом запрыгнул обратно:

– Свят-свят!

Кобыла натужно заржала и что есть прыти понесла бричку прочь от нехорошего дома.

На второй половине пути Олега опять развезло – то ли от крепкого вина, что снова взыграло в нем, то ли от тряски и скорости, с которой Герасим гнал бричку до самого дома. Поэтому, войдя в свою опочивальню, Олег разделся до исподнего и, как срубленное дерево, упал на большую дубовую кровать, устланную пуховыми перинами, и уснул.

Всю следующую ночь его мучали кошмары. Видения смеющегося полковника и его супруги перемежались с бешеной гонкой Герасима, который безрезультатно пытался скрыться от вездесущего взора старой графини, следящей за ними из окна своего старого особняка.

В конечном итоге проснулся Олег от грубого смеха, которым залилась старая графиня.

Он резко открыл глаза и сел в кровати, часто дыша и покрывшись испариной, как молодой жеребец после дикой скачки.

Придя в себя, он осмотрелся и расслаблено упал обратно на подушки, перекрестившись несколько раз, – привидится ведь такое!

Окончательно придя в себя, он оделся в домашнее и, выйдя на балкон своей опочивальни, потянулся и огляделся.

День выдался такой же теплый и почти безветренный, как и предыдущий, разве что облаков на небе стало чуть больше, но плыли они крайне неторопливо и безмятежно.

Перед домом садовники облагораживали клумбы, подрезая розовые кусты, а пожилой плотник Степан постукивал своим топориком, правя новую половую доску на главном крыльце.

Чуть поодаль, впереди, за клумбой, стояли девки с ведрами, кадушками и чистым бельем. Они обступили Герасима, который, придерживая лошадь одной рукой, второй усердно размахивал, что-то рассказывая им. То и дело кто-то из девиц крестился, громко удивляясь и качая при этом головой.

– Параша! – рявкнул на одну из девок Олег. – А ну пойди сюда.

Девка в красном переднике, которая стояла, подбоченясь, возле Герасима, посмотрела в сторону дома и быстро подбежала к нему, остановившись под балконом.