– Ох ты ж! – воскликнул Герасим. – Не заметил сразу. Никак словили, ваше сиятельство?

– Сам попался, – ответил Олег, – вон он и голову разбил, пытаясь удрать, – он похлопал Прошку по спине: – Лезь в бричку. И даже не думай сбегать. Надобно тебя вылечить теперь, иначе буду чувствовать себя виновным в твоем злоключении.

Парамон усадил мальчугана, пока Олег отвязывал Пегаса, который ожидал его у ворот.

Затем Олег вскочил в седло, и Герасим ударил лошадь хлыстом:

– Пошла!

До поместья добрались, когда уже стемнело.

Привратник Фрол, услышав ржание лошадей, выглянул из оконца флигеля и, светя фонарем, спросил:

– А ну стой! Кого еще принесло?

– Открывай, малахольный! – рявкнул на него Герасим. – Своих не узнаешь?

Олег выехал вперед, и привратник тут же спрятался внутри.

Через минуту он уже бегал взад-вперед, открывая ворота и причитая:

– Ваше сиятельство! Не признал!

– Не признал, не признал, – въехал во двор Олег, – ступай лучше бабку Алену позови. Пусть в зал придет.

Фрол закрыл за прибывшим хозяином и людьми ворота и побежал куда-то по темной аллее в сторону деревни.

Подняв на ноги слуг, Олег приказал зажечь в зале больше света и принести что-нибудь поесть нежданному гостю.

– Ты сладкие пироги любишь? – спросил Олег у мальчугана.

Прохор с перевязанной головой посмотрел на графа и, прищурившись, ответил:

– Да, на Пасху Матрена каждый раз печет. Правда, мне не всегда достается. Батя все малым дает вначале.

– А ты старшой? – спросил Олег.

– Старшой! – с определенной гордостью ответил Прошка.

Олег более внимательно посмотрел на мальчугана, и ему почему-то стало его немного жаль. В свои пятнадцать лет он был довольно щуплый, невысокого роста, с осунувшимся лицом, и по-настоящему ему можно было дать не более тринадцати годов от роду.

– А большая ли семья у отца? – спросил Олег своего гостя.

– Пять девок и я, – ответил Прошка.

– Трудно, поди, отцу? – поинтересовался Олег. – Столько девок. Тут приданого не наберешься. А мать что?

Прошка посмотрел на графа грустными глазами и, вздохнув, произнес:

– Заболела мамка. Батя отдал ее в богадельню, думает, что там ей помогут. А я знаю, кто ей поможет.

– И кто же? – удивился Олег.

– Графинюшка, – ответил Прошка, – она все знает. Она же ведьма.

– Она же померла? – уточнил Олег.

– А вот и нет! – возразил Прошка.

В гостиную вошла запыхавшаяся пожилая женщина в расшитом странными узорами переднике и красном чепце. В руках она держала небольшую корзину, из которой торчали пучки трав и какие-то пузырьки.

– Ладно, позже расскажешь, – ответил Олег и переключил внимание на вошедшую женщину.

– Чего звали-то, барин? – спросила женщина.

– Познакомься, это Прохор, сын мельника, – представил Олег мальчонку, – нашел его в старом поместье, поранился вон.

– Свят-свят! – перекрестилась знахарка. – Не надо тревожить это место, его даже звери стороной обходят.

– Ты не причитай, а рану посмотри, – махнул ей Олег.

Прислуга принесла пироги, чайный сервиз с самоваром, и Олег, откусив один пирог, налил две чашки чая:

– Садись ешь.

Прошка сел на дорогой дубовый стул, обитый шелком, и, вытерев руки о штаны, взял с подноса пирог:

– Благодарствую, барин.

Алена тем временем сняла с его головы повязку и принялась обрабатывать его рану.

– Уж вертлявый, сиди на месте, – попросила она, когда Прошка взял с подноса чашку чая и, прихлебывая, сделал несколько глотков.

Услышав чавканье и звук, с которым мальчуган пьет чай, Олег покачал головой и улыбнулся его непосредственности.

– Ешь, ешь, – произнес он, обращаясь к Прошке, – Алена потом тебя отведет на ночлег. Только чур договор – не сбегать, – погрозил ему Олег, – если сдержишь обещание, завтра тебе дам пятьдесят копеек серебром.