Долго не решаясь на задуманное, он наконец собрал в кулак всю храбрость и сегодня ночью пришел к заброшенному дому, надеясь встретить призрак графини и вымолить у нее прощение за все грехи, совершенные его отцом.

Добравшись до дома и продолжая дрожать, только теперь больше от страха, чем от холода, Прошка повис на бронзовой ручке двери, пытаясь попасть внутрь.

Замок со скрипом поддался, и тяжелая дубовая дверь дернулась наружу и замерла, выпуская спертый тяжелый воздух.

Дрожа всем телом, Прошка приложил к проему ухо и прислушался к происходящему внутри. Затем он схватился за ручку и что было сил потянул ее на себя, открывая дверь. Открыв ее на достаточное расстояние, чтобы проскользнуть внутрь, он вздохнул и, сжав кулаки, пропал в темном зияющем проеме.

Надеясь на то, что внутри по дому имеется много свечей, он захватил с собой огниво и, нащупав на стене первый попавшийся подсвечник, зажег свечу и, выдернув ее, осмотрел место, в котором оказался.

Старый дом, заброшенный больше десяти лет назад, за это время немного обветшал и покрылся паутиной, хотя в представлении Прошки все должно было быть гораздо хуже.

Он ожидал найти внутри сгнившую мебель, ободранные стены и разбитые окна, но ничего такого не увидел.

Даже книги в библиотеке, которые от влаги и плесени должны были давно сгнить, стояли целехонькие и лишь сильно запыленные.

Все было потому, что в доме было по-прежнему тепло, как и много лет назад, когда в нем жили люди.

Не сразу обратив внимание на данное обстоятельство по причине сильного страха, Прошка заметил это, когда, не найдя в доме абсолютно никого, привык к обстановке.

Странное тепло шло откуда-то снизу, из-под пола. В некоторых местах было гораздо теплее, чем в других, и он на ощупь стал искать место, где тепло было наиболее ощутимо.

Поиски в итоге привели его в небольшую комнату, в которой когда-то, вероятно, располагалась прислуга.

Стол, стул, кровать, тумбочка и шифоньер. Это все, что находилось в маленькой комнате, от двери до окна которая была не более десяти шагов.

Он заглянул в пустую тумбочку и ящики стола и, поставив свечу на стол, схватился за ручки шифоньера, попытавшись открыть его.

Со страшным скрипом дверцы поддались, и на верхней полке пустого шифоньера Прошка заметил что-то блестящее.

Потянувшись внутрь за вещью, он нагнулся вперед и неожиданно для себя провалился сквозь заднюю стенку шифоньера, упав на странный блестящий пол в большом освещенном зале.

Где-то впереди слышался свистящий звук, и Прошка медленно поднял взгляд от пола наверх и, сильно испугавшись, отпрянул назад.

Перед ним из ниоткуда появилось лицо женщины, с голубыми глазами и длинными пепельно-серыми волосами. На шее и голове женщины было надето богатое ожерелье и диадема с большим голубым камнем.

Образ ее стал преображаться, будто образуясь из воздуха. Она была настолько красива и изящна, что страх, охвативший его поначалу, уступил место восхищению ее прекрасным обликом.

Одета незнакомка была в белоснежное платье из тонкого батиста, сшитого по старым фасонам начала века, как у городских барышень.

Она быстро, практически не касаясь пола, обошла его кругом и, присев перед ним, спросила:

– Ты кто и что ты тут делаешь?

Прошка немного отпрянул назад, но, собравшись с духом, спросил:

– А ты кто?

– Воспитанные дети обращаются к взрослым на вы, – поправила его женщина и встала во весь рост.

– Я Прохор, – представился мальчуган, поднимаясь с пола.

Он на секунду обернулся и увидел позади себя высокую стену и странную дверь с мигающими по кругу огоньками.

– А я знаю, кто вы! – перебил ее Прошка, – вы дух графини. Вас-то мне и надо, – окончательно осмелел он.