Веселой гурьбой они обошли дом и остановились посреди огорода. Тут уже стоял дедушка Людвиг с бабушкой Августой, Никиас и Малыш. У каждого в руках было по лопате. Рядом стояла тележка, в которой лежали грабли, лейки, тяпки и прочий садовый инвентарь. Матиас сразу же взялся за грабли. Тия схватила две тяпки и одну протянула Даше. Даша приняла тяпку, осмотрела ее со всех сторон и, не найдя в ней ничего праздничного, недоуменно взглянула на древлинов. Она уже собиралась обидеться. Ведь это ей напомнило злые шутки, которыми обычно развлекается Рыжеволов Максим. Но не могла поверить, что и древлины способны на такое, и прежде, чем расплакаться, решила все же спросить:

– А какой праздник? Где?

– Вот! – Матиас обвел рукой участок и, увидев влажные глаза Даши, поспешил уточнить. – Праздник уборки в саду!

– Праздник… уборки… – не веря своим ушам, произнесла Даша.

Ей все еще казалось, что это неудачный розыгрыш, но древлины так добродушно улыбались, что решила все же уточнить:

– А такой бывает?..

– Еще как! – привычно рубанула Тия.

– А потом будет праздник постирушек! – добавила бабушка.

– Потом плаздник обеда! – подключился Малыш.

– А потом праздник мытья посуды! – добавил Матиас.

Древлины стояли вокруг Даши и сияли от счастья. Она повернулась вокруг себя, пронзительно вглядываясь в их глаза и стараясь увидеть хотя бы искорку злорадства, намек на подвох… Но ничего кроме ослепительного добродушия и солнечного чистосердечия не могла разглядеть. Она беспомощно оперлась о тяпку.

– Я смотрю, у вас всё какой ни будь праздник… – недоуменно произнесла Даша.

Деда Людвиг подошел к ней и осторожно положил теплую руку на плечо.

– Вся наша жизнь – это праздник, внученька. И плохо тому, кто смотрит на жизнь иначе!

– Почему плохо? – Даша почувствовала себя очень одинокой и потерянной.

С другой стороны, к ней подошел Матиас и тоже коснулся плеча.

– Потому что скука незаметно наполнит душу серостью…

– Тоска накинет пелену на глаза… – подошла бабушка Августа.

– Печаль законопатит уши… – брат Ник встал ближе.

– Канитель все перемещает в голове… – подскочила Тия.

– И будет глустно-глустно, – Малыш дернул за подол, – и мутолно-мутолно…

– Аж мухи вокруг все сдохнут, меланхолия тебя раздери! – неожиданно бодро воскликнул Людвиг и сделал колесо, не выпуская из рук лопаты.

– Как-то непонятно все это… – начала Даша, но не успела закончить фразу, как у нее в руке оказалась садовая лейка.

– Не хочешь тяпать, – призывно воскликнула Тия, – поливай ягоды!

– А это мне! – Малыш выхватил у Даши тяпку и умчался в глубь сада.

Даша оторопела озиралась вокруг в поисках поддержки, но все древлины разбежавшись кто куда, уже вскапывали, окучивали и рыхлили землю.

– Оставив одну на произвол судьбы, – обреченно подумала Даша, и жестокое разочарование начало подкатывать к горлу, как вдруг мимо пробежала Тия.

– А не хочешь поливать, можешь собирать! – и, оставив у ее ног корзинку, унеслась на другую сторону сада, крикнув на ходу: – Выбор за тобой!

Этот возглас в очередной раз выбил почву из-под ног Даши. Разочарование сменилось неразберихой. Неразбериха – пустотой. Пустота – вопросами. Детскими, наивными, но все же вопросами. Что делать и как быть? Ей, единственному человеку среди древлинов, в центре огорода, когда вокруг кипит работа, которая называется «праздником»!

Да, древлины часто ошеломляли Дашу и ввергали в пучину растерянности. Они способны были переключаться моментально, как говорится, на лету! Стремительно и внезапно. Без какой-либо видимой подготовки. И Даша никогда не поспевала за ними! Настолько у древлинов все было легко, незатейливо и ясно, что Даша не переставала поражаться их независимости и совбоде.