Он еще раньше мотор запустил, видно с телефона. Машина басовито рокочет, в салоне этот гул становится приятным. Но блондин вместо того, чтобы ехать, опять отключает все. Гаснет монитор и панель управления. В Ferrari становится тихо. Только и слышно, как мы дышим. Красавчик еще и сопит. Насморк у него, а, может, и грипп. Очень весело тут заразиться. Мне сейчас никак болеть нельзя. Из Универа выгонят. Пересдать уже не получится втихую, комиссию соберут. Хорошо, если академ предложат. А если без суда и следствия погонят? Я весной сдавал-сдавал. И сейчас пытался все по тем же билетам. Не вышло. В общем мне сейчас надо быть в форме. Завтра в деканат пойти, узнать на какое число мне аутодафе назначат, если вообще согласятся навстречу пойти. Информатик наш суров.

— Знаешь, Андрей, — в первый раз я его по имени называю. — Я, может, домой? Зачем мне к вам возвращаться?

То, что он с места не трогается, меня обнадеживает. Конечно, мог бы и до метро подкинуть, из города я не своей волей в Сестрорецке оказался. А отсюда как обратно? Вроде вокзал должен быть железнодорожный. Ну, или автобусы рейсовые.

— А если я тебе все по-честному расскажу — поедешь со мной?

— В смысле, по-честному?

— Нет, ты сначала пообещай, что поедешь.

С какой стати мне ему что-то обещать? Нет! Только не это! Не гляделки…

— Хорошо, поеду.

— Тогда я расскажу.

Что за тайны мадридского двора?

— Ну так рассказывай, — теряю я терпение.

— Это я тебя на мосту сбил.

— И почему я не удивлен? Это все?

— Нет, не все. Моя мама не должна узнать. Поэтому я и сказал, что ты мой друг и мы гуляли, а кто-то на тебя наехал.

— И в такси ты меня затолкал, и к себе приволок, чтобы на месте скорую не вызывать. Свидетели на мосту, конечно, были.

— Были, — прячет он глаза за пшеничными прядями.

— Понятно… Но сейчас-то я тебе зачем?

— Мама не поверит, что мы друзья, если ты не вернешься к нам. Начнет докапываться, скажет отцу. — Сейчас он мало походит на мажора и разговаривает по-человечески. На лице растерянность. И все это не вписывается в шикарный салон Ferrari. — Ты обещал, — напоминает он.

— Если подробно все расскажешь.

— Пойдем хотя бы чаю где-нибудь выпьем.

Лекарства, которыми меня в “Скандинавии” напичкали, видно начинают действовать. Головная боль прекращается зато теперь так пить хочется! И есть тоже. Я ведь на пересдачу пошел — не позавтракал. А сейчас время к вечеру. Стемнеет скоро.

— Пошли, я хорошее место знаю. Не в Сестрорецке, тут везде отстой. Доедем сейчас, — и он опять жмет кнопку запуска двигателя. Ferrari исполнительно рычит и трогается с места. — Пристегнись, я быстро езжу, — сообщает Красавчик… нет… Андрей, теперь я почему-то мысленно его по имени называю.

Странный человек. Как будто я и сам не понял, что нормально ехать не светит, когда машина сразу вперед рванулась и понеслась. Разве так можно в черте города? Но не указывать же ему. С водителем вообще нельзя спорить во время движения. А то до первого столба, и МРТ больше не понадобятся. Я пристегиваю ремень и смотрю как Андрей ведет машину. Ловлю себя на том, что мне нравится и его манера, и быстрая езда в целом. В таких машинах мне ни разу в жизни кататься не приходилось.

3. Глава 3. Надо труп спрятать

Шоссе петляет крутыми поворотами, и слева то открывается, то исчезает за коттеджами побережье. Андрей сбрасывает скорость, пересекает встречную полосу и заруливает на парковку. Я вижу через лобовое стекло странную скульптурную композицию. Герои из сказки “Бременские музыканты” стоят пирамидой один на другом. Все как положено: внизу осел, потом пес, на спине у него кот, венчает шедевр парковой скульптуры — петух. Все из черного металла. За ними под углом вырываются вверх две струи воды. Фонтан? Больше похоже, что газон поливают, но водомет слишком мощный для этого.