– Что ты к вымпелам привязался? – осерчал Володя. – Покоя они тебе не дают. Может, завидуешь?

– Завидуют, Володимир-свет батюшка, люди требовательные, с претензией к жизни, а мне ничего не надо… Я как тот Гурьян, что сыт и пьян! И запомни, шеф, для жизни одно главное правило: лапти воду не пропускают. Понял?

В это время в окне кабинета начальника лесопункта распахнулась форточка и грозный голос Медведкова окликнул:

– Василий! А ну зайди ко мне…

Соломатин зачем-то снял шапку, похлопал ею по валенкам, озорно подмигнул Володе и тонким, срывающимся фальцетом пропел очередную частушку:

К нам в деревню привезли

Сразу три писателя…

А в деревне два яйца,

И те – у председателя.

– Василий! – снова крикнул Медведков. – Ты чего там клоуна из себя ломаешь? Быстро ко мне!

– Во, понял, начальник, – уважительно ткнул в сторону окна пальцем Соломатин. – А твой Лопушков – фуфло…

– Почему это «мой»? – Володя непонимающе смотрел на Василия.

Но Соломатин не удостоил его ответом. Натянув шапку и шмыгнув носом, он приосанился, рывком распахнул дверь и решительно перешагнул порог конторы лесопункта.

По заснеженным просторам Амура с ревом неслись почтовые аэросани, поднимая за собой кудрявое облако снежной пыли.

Возвращаясь домой из школы, Нелли не удержалась и забежала в амбулаторию к Светлане. Забежала веселая, раскрасневшаяся с мороза и застыла у порога – Светка сидела за стерильно чистым столом с опухшими от слез глазами.

– Свет, ты это чего? – испугалась Нелли. – Что-нибудь случилось?

– Ага, – Светлана затрясла головой.

– Что случилось-то? С родителями что-нибудь?

– Не-е-а… Он уезжает, – она в отчаянии взмахнула рукой.

– Кто?

– Медведков… Павел Иванович.

О новом назначении Медведкова Нелли слышала, но как-то не связывала его с подругой, а тут вдруг поняла, что должно твориться в душе у Светланы.

– Ну вот что, подруга, – решительно села на тахту Нелли, – ты эти фокусы прекращай! От слез бабы быстро старятся, поняла? Что ты разнюнилась? Он у тебя на Северный полюс улетает, или, может быть, на Кубу? Всего-то восемьдесят километров – полчаса лета. На выходные села в самолет – и через полчаса ты уже там. Райцентр… Можно сходить вместе в кинотеатр или ресторан «Волна», можно посетить музей, на какой-нибудь концерт заезжих артистов попасть…

– Какой уж там концерт, – вздохнула Светлана.

– Да и он будет чаще сюда наезжать, – не сдавалась Нелли.

– Ох, Нел, не знаю… Не знаю, что мне делать?

– А что?

– Ну не век же так будет тянуться у нас… Рано или поздно все как-то должно же кончиться…

– Он семью не собирается бросать?

– Что ты! – напугалась Светлана. – Двое ребятишек… Я его сама после этого к себе не подпущу… Нет, только не это.

– А что же тогда? – искренне удивилась Нелли, внимательно разглядывая подругу.

– Я же говорю – не знаю… Ничего не знаю. Пока с ним – все так хорошо, обо всем забывается. А только он за порог… И думаю, и думаю… Честное слово, с ума можно сойти. И сойду, наверное…

На нее больно было смотреть, а чем помочь – Нелли не знала. Чтобы отвлечь Светлану от невеселых мыслей, сказала:

– А я завтра утром в Прибрежное лечу, на районный семинар прожектористов…

– Ой, Нел, смотри, – встревожилась Светлана, – о вас с этим прожектористом вовсю говорят. Как бы что не получилось…

– Пусть, – беспечно отмахнулась Нелли, – пусть говорят.

– Что, плохо так?

– Хуже некуда… Я уже спать с ним в одной постели не могу, – пожаловалась Нелли. – Он как захрапит, я и думаю: вот взять бы сейчас подушку и задушить. Правда, задушила бы. А ему хоть бы хны. Выспится и – подай поесть-попить. Кормлю, а сама опять думаю – хоть бы ты подавился, дубина стоеросовая.