– Фигня! Там еще двое из подъезда стреляли в спину. Я в одну сторону уворачиваюсь, жах! – фонтанчик пыли, где только что была моя голова, в другую, жах! – снова фонтанчики!

– Да ты за колесом лежал, как в танке! А я наполовину открыт. И тут баба как засмолила из «Узи» – у меня дым перед лицом пошел, прикинь – в миллиметре целая обойма прошла! Голову бы на хер оторвало, кабы чуть вперед сунулся.

– Где я за колесом лежал? – от души обиделся второй. – Спину тебе прикрывал, пока эту сволочь в подъезде не завалили!

– У тетки один глаз раскрылся, глядит, будто живая! – продолжал кричать первый. – Мне показалось, что даже губы ее шевелятся, сказать мне что-то хочет…

– Что ты несешь? Какая тетка?

– Тетя Настя-покойница!

– Как живая – говоришь? – переспросил второй со странной интонацией в голосе, и замедлил шаг. Ему видимо стало душно, поскольку он расстегнул у горла две пуговицы рубашки. – Виктор Валентинович, вы у кого украли десять миллионов? – вежливо спросил он, остановившись.

– Коляшу и Сережика жалко, – прошептал горестно Виктор Валентинович. Крупная слеза зависла на кончике его носа. – Ребята хорошие, душевные…

– Вы не ответили.

– Мне по договору придется их семьям выплатить по сто тысяч рублей…

– Миронов, вы у кого украли десять миллионов рублей? – тихо спросил бывший следователь, мельком оглянувшись по сторонам. – И не лгите мне.

– Сколько-сколько? – так же тихо переспросил сирота, до которого, наконец, дошло, что с него спрашивают какие-то деньги. – Десять лимонов?

– Восемь, девять, пятнадцать – я откуда знаю?! Много! Только в погоне за очень большими деньгами можно нанять взвод морской пехоты, который преследует нас от самого Нижневолжска. В нас еще только из гранатометов не стреляли.

– Да вы что все ошизели? Десять, сто миллионов! Клянусь мамой, не брал я ваши миллионы! – закричал владелец фирмы «Мечта». – У кого? Вы так спрашиваете, как будто я все время мимо сейфа ходил, где лежат миллионы, и потом зачерпнул с десяток!

– Не знаю, давайте вместе подумаем. Например, обманули партнеров, взяли кредит под будущую сделку, одолжили у бандитов под честное слово… вы лучше знаете, как это делается.

– Главный бухгалтер до последнего дня все финансовые операции на сумму свыше пятидесяти тысяч рублей проводил под мамину роспись! Я не знаю, как могу вас убедить в том, что я ни у кого не крал ни цента! И какие десять миллионов, откуда вообще взялась эта цифра? Безумие, просто безумие… – забормотал он, губы его затряслись, лицо побагровело.

– Брали вы или не брали, – устало сказал Иван Петрович, – но одно могу сказать: просто так сафари в городе не устраивают. Дорогое мероприятие.

– Иван Петрович, да не виновен я! Слышите?!

– Успокойтесь, – вздохнул Шмыга. – Если я узнаю, что вы мне солгали, то мгновенно расторгну договор. Тридцать тысяч евро – неплохо, но их слишком мало, чтобы утешить юную вдову.

Несчастный бизнесмен угрюмо промолчал.

Впрочем, Шмыга мог установить истину, не прибегая к помощи клиента. В его распоряжении оставался один простенький метод, которым он и собирался воспользоваться.

Серые четырехэтажные корпуса общежитий медицинской академии высились среди тонких саженцев клена. Чахлые прутики стояли при помощи плохо обструганных палок, к которым они были привязаны нечистыми марлевыми бинтами. Лет пять назад слушатель детективных курсов Иван Шмыга был без памяти влюблен в одну прелестную старшекурсницу медакадемии из Иваново. С каким увлечением она раскрывала ему загадки человеческого тела! Преимущественно своего, но в очень интереснейших лекциях, проводившихся, как правило, при свете ночника в ее комнатушке. К вину любимая относилась равнодушно, коньяк не переносила, пивом брезговала, пила один только разбавленный спирт.