Такое поведение Кайрата, а именно невмешательство в их покой, казалось, было неспроста, так как вечером того злополучного дня в забор постучали. Как всегда выбежал Кайрат, он любил гостей, особенно тех, кто приезжал к ним издалека. Но, увидев через щели забора толпу мужчин, он совсем не обрадовался. То были друзья его папы, вернее, односельчане, такого же возраста, как и его родители, но называвшие себя друзьями, поскольку в их деревне, больше не с кем и дружить-то было. В большинстве своем они приходили выпить у них дома, либо попросить денег на выпивку, либо по каким-то интересовавшим их делам. А этот их визит, он, пожалуй, запомнил навсегда. Держась одной рукой за ручку двери, а другой рукой за дверной проем, он стоял, не решаясь, открыть дверь или позвать родителей.

– Эй, Кайрат, открывай быстрей дверь. Отец дома?– крикнул Талант одноклассник отца его. Высокий, худой мужчина в спортивных брюках трико, темно-синего цвета, синей выцветшей рубашке, грязно-серого цвета вязаной безрукавке, и темно сером пиджаке. На голове его как-то непонятно торчала шапка. Каков был его внешний вид, таково было и его отношение к жизни. Любил выпить за чужой счет, избегая каких-либо услуг, изощряясь придумывал всякие отговорки, а в случаях, когда нужно было что-то обсудить, был мозгом компании, решал к кому обращаться, кого выдоить, кого пристыдить. Так и в этот раз решил , что имеет право так нагло разговаривать с чужим ребенком.

– Папа, там ваши друзья пришли, вас зовут, – тихо и грустно доложил Кайрат.

– Какие друзья?– спросил Болот, хотя догадывался, о ком идет речь.

– Ну, там дядя Талант, дядя Салмоор, еще.. еще кто-то, я не разглядел, темно было.

– Уух! – тяжело вздохнул Болот и, накинув кепку на голову, вышел во двор.

Минут через пять-десять эти люди вошли в дом.

– А где, Гулсунай?– спросил Салмоор, оглядываясь по сторонам.

– Где-то в сарае ходит, наверное… а вот идет, – сказал Болот услышав , как отворилась дверь веранды.

– Как дела, Гулсун?– спросил Талант, обнажая свои неровные, желтые, местами выпавшие зубы и, подойдя к ней, поздоровался, пожав двумя руками ее руку. Это он так демонстрировал, как он близок к этой семье и как много он может себе позволить.

– Потихоньку, а вас каким ветром принесло в такую темень.

– Да здесь дело такое. Умер отец Автандила, обширный инфаркт, прямо в огороде. Скорую помощь вызвали, а он уже два часа как на том свете. Шестьдесят пять человеку было.

– Ой, ужас какой! Я его вчера только видела, с почты возвращался, довольный был. Я еще подумала, пенсию получил, наверное. Шел нормально, кто бы мог подумать? Какой хороший был человек!

– Хороший-то хороший, а хоронить его теперь некому. Да у них дома, ни одной животины не осталось, все дочери растащили. А этот Автандил, один, что может сделать, с похмелья сидит горем заливается.

– Ну, уж да. Теперь на чьи деньги пить-то будет? Бедный старик как ему с детьми не повезло.

– И вот мы теперь решили помочь Автандилу. Какой бы алкоголик он ни был, он наш друг, надо достойно справить похороны его отца.

– Да, надо достойно проводить на землю иную, достойного человека, – сказала Гулсун тихо.

– И вот мы о чем подумали, коль уж у Автандила никакой скотины нет, а дочери его, покойного Жума байке, ничего не будут делать, кроме как громче всех выть. А денег то у них нет на данный момент, как-то надо выходить из положения. И вот я о чем подумал. У вас же есть кобыла…

– Ой, нет, – хором прервали его супруги Болот и Гулсунай.

– Она совсем не годится, – сказал до этого молчавший Болот, и его лицо исказилось злостью. Чуть какие проблемы, сразу ко мне бегут, – подумал про себя Болот, они такие хорошие «подумали», а я должен сделать.