– В котором часу? – Спросил Нуантэль, который не видел Дарки накануне и поэтому не мог узнать у него таких подробностей.

– Мой человек мне об этом ничего не сказал, а я и не подумал о том, чтобы спросить его об этом. Впрочем, мне кажется, что час встречи почти не важен, достаточно имеющегося у следствия доказательства того, что подозреваемая действительно отправилась на назначенную ей встречу на бал в Опере.

– Это справедливо, – ответил капитан, который думал совсем наоборот, но решил не возражать, чтобы вытянуть из Лолифа новые сведения.

– Итак, это уже доказанный факт, что девушка пошла на бал Оперы. Вчера, во второй половине дня, её допросили по этому поводу, но она продолжала упорствовать в своей системе защиты, которая состоит в том, чтобы не отвечать ни на какие вопросы.

– Не самая плохая система. Молчание – золото, как гласит известная пословица.

– Пословица ошибается на этот раз. Подумайте, что перед очевидностью фактов для юстиции молчание должно равняться признанию своей вины.

– Я так не думаю! Всегда есть время заговорить. Если бы я был обвинён в совершении какого-нибудь преступления, я не сказал бы ни слова в кабинете судьи и открыл бы рот только в присутствии присяжных заседателей во время судебного заседания.

– Мадемуазель Меркантур придерживается, судя по всему, вашего мнения и метода, так как до настоящего времени месье судья Дарки не сумел получить от неё совершенно ничего… ни исповеди, ни объяснения её поведения, но, извините меня, факты говорят сами за себя. Она могла бы сказать, например, что не пошла на встречу, назначенную ей Джулией д’Орсо, но, к несчастью для неё, вчера у комиссара, очень умного малого, между прочим, возникла идея просмотреть регистр объектов, потерянных в последнее время на улицах Парижа и помещённых на сохранение в Префектуру. Там он увидел запись, в этом самом регистре, о домино и чёрной полумаске, найденных в общественном месте в ночь с субботы на воскресенье. Месье Роже Дарки немедленно был извещён об этом факте, и он уже дал необходимые распоряжения, которые были незамедлительно исполнены. Тем же вечером была установлена торговка подержанными вещами, которая продала эти объекты… продала, заметьте, а не сдала в аренду, и она их сразу же признала. Домино с капюшоном было не новое, так что это легко было узнать по некоторым характерным деталям. Сегодня утром, в девять часов, была проведена очная ставка с подозреваемой, и торговка сразу же опознала в ней покупательницу домино и полумаски.

– А подозреваемая? Она это отрицала?

– Нет… Мадемуазель Меркантур довольствовалась лишь тем, что постоянно плакала, ведь она не могла отрицать очевидного. Торговка ей напомнила все обстоятельства покупки, которая была совершена днём в субботу, так что теперь больше нет ни тени сомнения в присутствии мадемуазель Меркантур на бале Оперы.

– Согласен с вами, мой друг, что она, разумеется, купила домино и полумаску не для того, чтобы пойти давать урок пения всяким парижским недорослям.

– А для того, чтобы не отдавать их назад, что ей непременно пришлось бы сделать, если бы она их арендовала, и иметь возможность затем беспрепятственно избавиться от изобличающих её предметов.

– Избавиться… но как?

– Выбросив их из окна фиакра, на котором она возвращалась с бала. Эту карету ещё не обнаружили, но её усердно ищут.

– И где было подобрано это рубище?

– Ах, где…?! Дайте время вспомнить… Пожалуйста. Два полицейских, совершавших свой регулярный ночной обход, нашли его на бульваре Вилет, на углу с улицей Бьюиссон-Сент-Луи. Это любопытно, не правда ли?