И капитан, забыв о расследовании, стал думать, тем временем, о предстоящем ужине, пользуясь паузой, которую он выиграл, избавившись от Лолифа. Он обещал себе позже нарушить запрет на посещения, который якобы наложила на него, по утверждениям Ласко, мадам де Брезе, а пока что капитан поздравлял себя с тем, что мог располагать сегодняшним вечером по своему усмотрению. Он подумывал об ужине в клубе, чтобы затем направиться в любое место, куда приведёт его фантазия, если только не объявится Дарки с внеочередной работой, относящейся к их уже общему большому делу, расследованию этого становящегося всё более и более странным убийства в ложе парижской Гранд Опера.

Бильярдная партия к тому времени возобновилась. Молодой барон Сиголен, рисковый, но неудачливый повеса, играл против майора Коктейля, который ему позволял регулярно набирать двенадцать очков, после чего тут же проделывал победоносную серию из шестнадцати ударов подряд. Тревиль, обуянный приступом патриотизма, убеждал всех держать пари на барона, и накидывался, как сокол на голубя, на Альфреда Ланвэ, который, не имея национальных предубеждений, поддерживал не Францию, а Англию. В углу бесился полковник Тартара, до сих пор ещё не переваривший последний удар Лолифа, а Кулибеф рассказывал Педрижону, как однажды в клубе Орлеана он исполнил карамболь семьдесят девять раз подряд, на что Педрижон, который его не слушал, рассказывал ему, в свою очередь, новости о провинции Дежазе. Пребор и Верпель исчезли, и добряк Шармоль, шансонье кабаре, последовал за ними.

Лолиф, ещё не совсем оправившийся от своего недавнего позорного просчёта, робко скользил взглядом по игрокам, а Нуантэль, выбрав место, выгодное для пребывания в состоянии лёгкой мечтательности, расположился в удобном позе на банкетке и зажёг превосходную гаванскую сигару. Не успел он затянуться и трёх раз, как перед ним предстала неожиданность в образе клубного слуги с подносом, на котором лежало на этот раз не письмо, а визитная карточка. Капитан её взял и прочитал на ней имя: «Крозон»

– Уже! – Подумал он. – Неужели анонимщик успел назвать китобою имя любовника его жены? Впрочем, чего гадать, сейчас всё узнаем.

– Персона, которая передала вам эту карту, она здесь? – Спросил капитан у камердинера.

– Господин ожидает месье в приёмной… то есть не одна персона, а две, – ответил слуга.

– Как, две…? Вы мне принесли только одну карту.

– Этого месье сопровождает ещё один… человек.

– Хорошо… скажите, что я сейчас выйду, – сказал довольно сильно удивлённый капитан, и оставил, не без сожаления, банкетку, на которой ему было так хорошо и удобно. – Кого это, чёрт побери, привезло мне это китобойное судно? – Думал он, медленно пересекая бильярдную. – «Человек»… на языке лакея это означает плохо одетого индивида. Неужели Крозон, обнаруживший, что жена обманула его с каким-нибудь негодяем из рабочего предместья, заимел причудливую идею притащить его сюда, чтобы наказать в моём присутствии? От этого бешеного ревнивца можно ожидать чего угодно. И всё равно, он мог бы выбрать время получше. Я наслаждался тем, что не думал ни о чём, а это дорогого стоит. И вот! Видно, это было предписано свыше, чтобы меня сегодня не оставили в покое.

Приёмная была расположена на другом конце клуба и, проходя через красный салон, Нуантэль заметил Пребора, беседующего с Верпелем и Шармолем.

– Нет ли у него, случайно, намерения послать мне их в качестве свидетелей для урегулирования условий дуэли? – Сказал сам себе Нуантэль. – Клянусь честью, я этим не был бы рассержен! Дуэль сейчас обеспокоила бы меня совсем немного, но сколько удовольствия доставило бы мне нанести удар шпаги в тело этого фата! Боже, я бы никогда не отказал себе в этом волшебном ощущении, когда остриё клинка проходит между рёбер такого ничтожества!