Лолиф, впрочем, не дал капитану времени изменить это решение. Не прося реванша, которого его противник ему и не предлагал, он схватил Нуантэля под руку и буквально уволок его в маленькую курительную комнату, которая сообщалась с бильярдной, а Нуантэль позволил ему это сделать, хотя ради этого ему пришлось отказаться от отдыха, который он обещал себе ещё совсем недавно. Он прекрасно понимал, что Лолиф его уводил из игровой комнаты только для того, чтобы поговорить о преступлении в Опере, и что сейчас он обрушит на него ливень из незначительных новостей и дурацких слухов, но капитан смирился, ради дружбы с Дарки, риску подвергнуться этому напору дурацкой болтовни. Иногда находятся жемчужины в устрицах за обедом и ценные указания в речах дурака.

– Мой дорогой, – произнёс Лолиф, придав своему детскому лицу на взрослом теле значительное выражение, – я спрашиваю себя, где Пребор мог услышать, что мадемуазель Меркантур будет освобождена.

– Нигде, мой дорогой друг, – ответил ему капитан. – Эта речь имела лишь один смысл – расстроить вас и заставить дрогнуть вашу руку во время решающего удара.

– Такое вполне возможно… у Пребора есть такая манера игры, которая мне совершенно не нравится, но я не это имел в виду. Я знаю, что вы интересуетесь грядущим большим процессом, находящимся сейчас в стадии досудебной подготовки и который, безусловно, в скором времени увлечёт весь Париж.

– Я…!? Интересуюсь…? О…! Весьма незначительно, уверяю вас. Мне хватает тех новостей, которые я читаю в утренних газетах.

– Не поверю, что вы не можете быть так безразличны к этому событию, хотя бы из-за вашего друга Дарки, который просто обязан пылко желать, чтобы убийство мадам д’Орсо не осталось безнаказанным. Итак, хотя он и племянник следователя, я уверен, что он не информирован столь же хорошо относительно расследования этого дела, как я.

– Не сомневаюсь в этом, ведь его дядя категорически отказался сообщать ему хоть одно слово из того, что происходит в его кабинете.

– И месье судья, и одновременно дядя вашего друга, безусловно имеет на это право. Именно такой судья… старой породы… железной закалки и хватки, как месье Роже Дарки, просто необходим Франции, чтобы раскрыть это запутанное дело. Он великолепно знает свои обязанности и ничто не заставит его пренебрегать ими. Но я… я то не связан присягой, как он. А моё молчание было абсолютным до тех пор, пока судья не заполучил мои показания и не запротоколировал их, так что теперь, когда я их ему дал, я уже полностью свободен и имею право рассказать моим друзьям о том, что мне известно.

– Согласен с вами, Вы вольны сделать это совершенно свободно.

– Итак, мой дорогой Нуантэль, я не терял времени зря и у меня больше нет тайн от следствия. Знайте же, что я вступил в контакт с кем-то, имени которого я вам не назову, потому что пообещал ему неприкосновенную скромность с моей стороны…

– Взамен нескромности?!

– Но… да… Вы понимаете, что если бы стало известно, что это именно он мне предоставил эти сведения, этот человек потерял бы своё место. Я не хочу причинить ущерб доброму отцу одного приличного семейства, и затем, будьте уверены, что он не сказал бы мне больше ничего и мои деньги пропали бы без пользы. Как вы подозреваете, признания этого служащего не бесплатны, и они мне уже и так стоили больших трат.

– Идёт речь лишь о том, чтобы знать, стоят ли они тех денег, что вы за них заплатили.

– Судите сами… Вот то, что произошло с памятного воскресенья, день за днём. Вчера, в понедельник утром, состоялся обыск по адресу мадемуазель Меркантур, и там был обнаружен фрагмент письма, в котором мадам д’Орсо назначала певице встречу на бале в Опере.