– Хотите сказать, вы действительно верите, будто он сожжет дом вместе с нами?

Кэмпион посмотрел на нее, затем на Эббершоу.

– Неприятный он тип, не так ли? – пробормотал он. – Боюсь, здесь мы сгинем, если только люди в деревне каким-то чудом не увидят огонь прежде, чем мы успеем сгореть, или же сын вашей знакомой старушенции не придет сюда раньше срока.

– Миссис Мид… – Мегги напряглась. – Я совсем забыла о ней. Как вы думаете, как с ней поступит мистер Долиш?

– Можно догадаться, – мрачно ответил Кэмпион, а потом повисло молчание.

– Все это просто ужасно! – взорвалась Мегги. – А я еще не верила, что таким людям позволено существовать! Я думала, все обязаны быть цивилизованными! Думала, что таких, как он, не бывает!

Кэмпион вздохнул:

– Многие верят во что-то подобное. Воображают, что мир – хорошо организованный детский сад, в котором Скотленд-Ярд и британская армия готовы приструнить любого, кто затеет ссору или начнет браниться. Когда-то и я так думал, но на самом деле мир совершенно другой. Взгляните хотя бы на меня: ну кто подумает, что за такой безобидной внешностью кроется изворотливый преступник?

Эббершоу и Мегги с любопытством посмотрели на него. В любых других обстоятельствах им стало бы неловко.

– Послушайте, – заговорил Джордж, – я спрошу, если не возражаете, что же, черт возьми, вынудило вас заняться… э-э-э… нынешней профессией?

Мистер Кэмпион по-совиному смотрел на него сквозь огромные очки.

– Профессией? – возмущенно повторил он. – Это мое призвание. Я думал, у меня нет таланта ни к чему другому, а так я хоть способен заработать себе на вполне сносную жизнь. Конечно, – вдруг продолжил он, увидев лицо Мегги, – мой ум не такой уж преступный, как я только что сказал. Я довольно щепетилен. Большая часть моих дел скорее секретная, нежели сомнительная. Иногда я работаю и на правительство, хотя это не так прибыльно, как старое доброе правонарушение. Ну а это дельце казалось совсем простым. Всего-то попасть на вечеринку, забрать бумаги у старого джентльмена и вернуться в «Савой», где меня будет ждать заказчик с сотней гиней. Чистое веселье, и никакой работы мозга. – Он улыбнулся. – Конечно, я знал, во что вляпался, – продолжал он. – Я понял это почти сразу, как прибыл сюда. Хотя, признаюсь, не ожидал ничего подобного. И вообще не очень-то здесь и весело. – Он говорил небрежно, но без малейшей грубости, и Эббершоу вдруг пришло в голову, что он делает все возможное, чтобы подбодрить их. – В конце концов, – сказал Альберт, немного помолчав, – я не могу взять в толк, зачем сжигать дом. А еще я знаю, что из горящего дома можно спастись. Видел в книжке с картинками.

Его прервал оглушительный стук в дверь и чей-то голос, говоривший медленно и четко:

– У вас час на то, чтобы вернуть собственность мистера Долиша. Если этого не произойдет, один старый загородный дом рискует сгореть – в наше время такое не редкость. Особняк не застрахован, так что вряд ли кто-нибудь возьмется расследовать пожар всерьез.

Мартин Уотт бросился на дверь, приложив все свои силы; ему ответили тихим смехом:

– Мы слышали, как вчера вечером вы пытались выбить дверь. Мистер Долиш просил передать, что, хотя ее надежность не вызывает у него сомнений, он принял меры, чтобы как следует укрепить дверь снаружи. Как вы, наверное, уже поняли, стены вам тоже не проломить, да и через окно сбежать невозможно.

– Ты, грязная свинья! – слабо выкрикнул Крис Кеннеди из своего угла, а Мартин Уотт медленно повернулся на пятках и с выражением крайней безнадежности на лице вернулся в центр комнаты.

– Боюсь, мы покойники, – медленно пробормотал он, подошел к окну и посмотрел сквозь решетку.