Их разговор был прерван появлением Мартина с уже пришедшим в сознание, но все еще ошеломленным Кеннеди. Четверо заключенных хранили молчание, поэтому после первых отрывистых слов приветствия и объяснений в пивоварне снова наступила тишина, лишь огонь потрескивал в большом очаге.

Первым нарушил молчание Эббершоу. Казалось, они ждали целую вечность, но во всем доме по-прежнему не было ни малейшего движения.

– Надеюсь, с ним все в порядке, – нервно сказал Джордж.

Мартин Уотт поднял голову.

– Невероятный парень, – медленно произнес он. – Кто он?

Эббершоу колебался. Чем больше он думал о профессии мистера Альберта Кэмпиона, тем больше у него путались мысли. Было нелегко совместить то, что он знал об этом человеке, с его представлениями о мошенниках и странным поведением. Существовала даже вероятность, что Кэмпион был убийцей, но чем больше Эббершоу размышлял о своей беседе с миссис Мид, тем более нелепым и абсурдным казалось это предположение. Он не ответил на вопрос Мартина, и тот лениво продолжил, будто разговаривал сам с собой:

– Такое впечатления, что он идиот с рождения. Черт, я даже сейчас не уверен, что он не один из них; однако, если бы не он, нам всем пришел бы конец. Дело не в том, что он вдруг перестал дурачиться и посерьезнел, – продолжал он, – нет, он все еще дурачится как истинный дурак.

– Он удивительный человек, – заявил Эббершоу и добавил, почувствовав себя обязанным это сделать: – И хороший парень. – Больше он не чувствовал себя ни к чему обязанным, и снова воцарилась тишина.

Однако никто не услышал, как отворилась кухонная дверь, и не заметил, что к ним приближаются, пока в ярком свете дверного проема не появилась тень. На пороге появился мистер Кэмпион, как всегда, с безобидным и нелепым видом.

– Я обошел весь дом, – пробормотал он. – Ни души. Старый немец и его приятель поступили не так, как я предполагал. Кажется, они улизнули, – я вроде бы слышал шум двигателя. Ну, вы готовы?

– Вам удалось забрать девушек? – спросил Эббершоу.

Кэмпион кивнул:

– Они здесь, со мной, держатся чертовски храбро. Уотт, закиньте Прендерби на плечо. Будем держаться вместе: женщины в центре, стрелки вокруг них. Я не думаю, что в доме еще кто-то остался, но лучше проявить осторожность. Что ж, на променад!

Мартин взвалил не пришедшего в сознание юношу на плечо, а Эббершоу и Уайетт поддержали Кеннеди, хотя тот быстро приходил в себя. Девушки ждали на кухне. Жанна тихо плакала на плече у Мегги, на круглых щеках Энн Эджвер не было и следа румянца, но никакой паники дамы себе не позволяли. Кэмпион выстроил маленький отряд в наступательную позицию, заняв место во главе, Мегги и Жанна были позади него, Эббершоу с одной стороны, Мартин и Энн – с другой, замыкали фигуру Уайетт и Кеннеди.

– Выходим через боковую дверь, – сказал Кэмпион. – Так мы быстрее окажемся у гаража. А потом поищем там хоть немного топлива. Если топлива не найдется, нам, конечно, придется ковылять. Продолжим экскурсию: вскоре мы посетим мемориал Альберта, магазинчик Чиро и Королевскую офтальмологическую больницу…

Болтая, он вел всех по коридору, через дверь под лестницей и дальше к боковому выходу, тому самому, через который Эббершоу отправился в гараж в роковую ночь ритуала.

– Теперь, – сказал Кэмпион, на удивление бесшумно открывая тяжелые засовы и замки на огромной двери, – оркестр начинает играть адажио, танцоры в круге расшаркиваются, снимая шляпы, и все падают в объятия друг друга… Готово!

Петли слабо скрипнули, и тяжелая дверь распахнулась. Стояла кромешная тьма, но ночь была теплой и приятной; гости с нетерпением шли по гравийной дорожке, чувствуя невыразимое облегчение. К ним вдруг пришло осознание свободы.