Преследователь Creative Eddie

“Мы – дети из ада,

Нам солнца не надо,

Слезами напьёмся,

Смеёмся.

Нас трогать не надо,

И к вам, как награда,

Наш смех донесётся

Из ада.”

Артур Ацаламов – российский музыкант,

вокалист и основатель рок‑группы «Мёртвые Дельфины».

9 декабря 2003 года, песня “Мёртвый город”

из дебютного альбома «Одуванчики для канареек».

Школьный двор никогда ещё не был настолько пустым. Не было даже птиц, обычно ютящихся на ветвях яблонь, которыми было усажено всё пространство вдоль забора. Где-то за пустыми глазами окон мелькали силуэты других детей, но для Эмиля они не имели значения. Всё его внимание было заполнено парнем, стоящим напротив, а если быть точнее – ножом в его руке.

– И что теперь? – крикнул он, пытаясь скрыть страх за громкими словами. Его тонкий голос эхом отскочил от школы, волной возвращаясь назад. – Без ножа ничего не можешь?

– На тебя его жаль, – оскалился Рустам, пряча бабочку в карман. Но на его лице читалось довольно явное раздражение.

– Правда? – ответил Эмиль, глазами выискивая возможность избежать драки. – А мне до тебя вообще дела нет. Зачем это всё? Просто хотел похвастаться новой игрушкой?

– Типа того, – делая шаг вперёд, процедил Рустам. – Захотелось посмотреть, как ты запомнил мои прошлые слова…

Эмиль инстинктивно отступил – и вовремя. Ещё миг, и Рустам схватил бы его за воротник, и тогда всему точно настал бы конец. Мальчик улыбнулся, почувствовав, как холодные пальцы хулигана сжались в сантиметре от его горла, и махнул рукой, пытаясь отбиться от ещё одного возможного выпада, но его не последовало.

– Да не дёргайся ты, – харкнул Рустам, пытаясь скрыть раздражение. – Это я так, ну ты понимаешь. Смотрю – молчишь, вот хотел помочь тебе запеть.

– Отвали уже… – продолжая улыбаться, процедил Эмиль. Он прекрасно понимал, что второй раз избежать стычки не выйдет. – Всё я помню, и ничего про тебя не говорил.

– Пиздишь! – срываясь с места, парировал Рустам, и его кулак буквально отбросил голову Эмиля назад.

Оба мальчика повалились на землю, и в итоге почти односторонней борьбы Рустам оказался сверху, прижимая Эмиля к земле. Холодная, мокрая трава неприятно облепила кожу, её мерзкая структура ощущалась даже через одежду. Эмиль попытался вырваться, но безуспешно – его руки были прижаты к бокам, и нечем было отбиваться. В надежде на спасение он бросил быстрый взгляд на школу – может быть, кто-то из учителей увидит их? Но нет – стёкла словно заволокло непроглядной тьмой.

– Больно? – похлопав Эмиля по щеке открытой ладонью, рассмеялся Рустам. Его голос трещал в воздухе, как будто кто-то наждачкой скрёб кусок ржавого металла.

Сжав зубы, Эмиль продолжал брыкаться, но ничего не выходило. И в ушах всё ещё звенело от удара, как будто его головой сунули в огромный колокол. И Рустам только подливал масла в огонь, продолжая шлёпать его по щекам.

Всегда всё заканчивалось так, даже если Эмиль пытался дать отпор. Было обидно лежать на земле и давиться привкусом крови во рту, особенно на глазах у всей школы. Он чётко ощущал чужие взгляды – наверное, дети столпились у окон и заворожённо наблюдали за представлением. Радовало только то, что скоро всё это кончится. На шум прибежит кто-то из учителей и прервёт этот балаган. Конечно, как всегда, за драку накажут обоих, но это не имело значения. Пусть хоть исключают – лишь бы больше не видеть этого сукина сына.

И тут удары прекратились, а давление на грудь ослабло. Эмиль приоткрыл глаза и увидел, как Рустам осторожно осматривается. «А деревья такие большие…» – приметил Эмиль, тоже оглядев знакомый двор. Глупая мысль, но она вызвала у него мурашки.

– Эй! – раздался крик откуда-то из-за спины, и оба мальчика повернули головы.

Эмиль не мог видеть кричащего – весь обзор занимала несуразная фигура Рустама, всё ещё поседующего на нём. Но через миг Рустам ослабил хватку ещё сильнее, и Эмиль смог сбросить его с себя. Он бросил взгляд в сторону школы и приметил в одном из окон тень – мимолётное движение. Наверное, учительница кричала и сейчас бежит сюда. Но ждать её слишком долго – за это время Рустам успеет ещё несколько раз вмазать ему, а потом смоется.

И, не давая ему такого шанса, Эмиль бросился бежать. Вбежит на порог школы, а за её дверями его уже не тронут. И он бежал так, словно от этого зависела жизнь. Ноги двигались сами, а голова всё ещё трещала по швам. Оглушающий гул не спешил затихать.

Он проскочил три ступеньки, потеряв ботинок. Потрескавшаяся плитка так нагрелась под палящим солнцем, что резиновая подошва будто прилипала к ней. С мерзким металлическим скрипом он открыл необычно тяжёлую дверь и шмыгнул в появившуюся щель раньше, чем до него дотянулась рука преследователя.

Но напоследок он увидел что-то странное. На миг успел обернуться, но не увидел гонящегося за ним Рустама. Вообще никого не увидел – двор был пуст. А на первой ступеньке, плавясь как свечка, растекался его ботинок.

Тёмные длинные стены уплывали вверх, окружая мальчика со всех сторон. Он в полном недоумении обернулся – но двери, через которую он вошёл, не было. И гул в голове не утихал, придавая происходящему ещё большую сюрреалистичность. Пустой холл дрожал, произвольно меняя форму, но всё это длилось лишь миг, как в плохих играх уровни загружаются прямо у тебя на глазах.

Не успел Эмиль даже удивиться тому, куда попал, – чёрные стены обрели привычный окрас, а колеблющиеся тени заняли свои обычные места, и школьный холл наконец стал таким, каким и должен быть. Ну или почти. Что-то всё ещё казалось неправильным, но что?

Мальчик осторожно опёрся на стену, прикрыв глаза. Голова гудела, и он даже подумал, что упадёт в обморок, но через миг его отпустило. Вот только что-то всё ещё казалось неправильным. Было слишком тихо…

– Эй! – раздался внезапный крик, буквально разорвавший тишину.

Эмиль резко обернулся, но никого не было. Вообще никого. Холл был пуст, только эхом по коридорам отдавался затихающий крик.

– Что? – неуверенно отозвался Эмиль, но его голос как будто вообще не прозвучал. Утонул в глубине сознания.

Странное чувство тревоги начало нарастать, и тут он приметил далёкий скрежет металла по кафелю. Мерзкий, протяжный и до ужаса знакомый.

– Кто там? – дрожащим голосом прошептал он, надеясь, что никакого ответа не последует.

И он не ждал, даже если и был кто-то, кто был готов к разговору. Побежал к входной двери, хватая ртом затхлый воздух, но не добежал. Попал лицом в огромную паутину, которой тут никак не могло быть, – и в ужасе начал смахивать с лица десятки причмокивающих пауков. Их лохматые лапки щекотали нос, больно тыкались в глаза и как будто вонзались в его кожу. Один паук зацепился за ресницы, его набухшее брюхо дрогнуло – и он что-то впрыснул прямо в глаз. От отвращения мальчика скрутило в судороге.

Эмиль не удержался на ногах и упал назад, размахивая руками. Сплёвывая остатки паутины, он встревоженно посмотрел в коридор, из которого доносился завывающий скрежет.

Мальчик поднялся, сдерживая слёзы, и опять направился к двери, теперь уже закрывая лицо руками. Но дверь была заперта, и как бы он ни бился, не поддавалась. А скрежет приближался – неумолимо, с каждой секундой становясь всё громче и печальнее. Как будто какое-то чудовище жалобно оплакивало свою потерянную любовь. Свою добычу.

Что бы тут ни творилось – это точно не школа. Это место совсем не то, к которому Эмиль так привык. Теперь это было очевидно.

На первый взгляд холл был точно таким же, но отличия таились в мелочах. Помимо запертой двери больше всего выделялись окна. Они были какими-то неестественными, словно заламинированными. Картины за ними замерли в немом исступлении, даже лёгкий осенний ветер не трепал листья гигантских яблонь, закрывающих небо.

Повсюду с потолка свисала прозрачная паутина, на которой копошились жирные, беременные пауки. Некоторых из них оседлали здоровые комары, высасывающие что-то из брюх своими острыми клювиками. От этой картины к горлу мальчика подступил комок, но он каким-то чудом смог сдержать рвоту.

А со стороны коридора приближался безумный, голодный скрежет. И голова гудела, как будто в такт тому, что приближалось из коридора. И тут что-то внутри оборвалось – Эмиль сжал кулаки и побежал. Он больше всего на свете хотел оказаться на улице, и уж точно не хотел видеть то, что издаёт этот скрежет.

Побежал к коридору, который вёл в столовую – повезло, что чудовище надвигалось из противоположного, где в настоящей школе были кабинеты начальных классов. Невольно он представил, что могло случиться с младшеклассниками, будь они сейчас там, и его всё же вырвало. Прямо на бегу горькая рвота забрызгала одежду, но Эмиль не остановился. Он вбежал в столовую и захлопнул за собой дверь, прижав её дрожащей спиной.

Лёгкая музыка наполняла тускло освещённое помещение, совершенно непохожее на школьную столовую. Скорее, это был самый настоящий банкетный зал. В центре стояла круглая сцена, окружённая длинными столами, а на ней расположились музыканты. Эмиль сразу приметил именно их, поэтому ему стало немного легче. Он-то думал, что это место будет населено чудовищами, но нет – это были люди. Самые настоящие.

Басист выглядел самым молодым, почти старшеклассником, но остальные были вполне взрослыми. Судя по одежде – рокеры. Но что-то в их игре было не так… Разве так играют рок-н-ролл? Как будто боялись дать хоть немного эмоций, вообще не старались привлекать к себе внимания. Каждый смотрел на свой инструмент, а солист вообще стоял с закрытыми глазами, нежно вышёптывая каждую ноту.