– Я помогу, – прошептала она в пустоту. – Обещаю.

Лишь тихое эхо ответило ей в пустом цехе.

Следующие три дня на заводе прошли в атмосфере нарастающей тревоги. Странные явления множились. В разных цехах рабочие сообщали о внезапных перепадах температуры, невидимых прикосновениях, шорохах и детских голосах, звучащих словно из стен. Оборудование продолжало давать непредсказуемые сбои. Трое сотрудников обратились в медпункт с жалобами на галлюцинации и приступы необъяснимого страха.

Мария почти не спала эти ночи. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лицо Лизы – не такое, каким оно было при жизни, а то, другое, с древним, нечеловеческим взглядом. Обещание, данное в пустом цехе, теперь казалось безрассудным, но оно было дано, и Мария не принадлежала к тем людям, которые отступают от своего слова.

В среду утром Ольга Носова собрала в своём кабинете небольшую группу: Марию, Темникова и Жэку. Кабинет психолога не походил на стандартное заводское помещение – стены были выкрашены в мягкий персиковый цвет, на низком столике стояли живые растения, а вместо жёсткого казённого света лампы давали тёплое, уютное освещение.

– Я изучила документы, которые вы предоставили, Алексей Сергеевич, – начала Ольга, когда все собрались. – И опросила двадцать семь человек, включая Сергея Петровича Кузнецова. Результаты… тревожные.

Она разложила на столе несколько листов с графиками.

– Вот что я обнаружила. Во-первых, все случаи визуальных и аудиальных галлюцинаций сконцентрированы в определённых зонах завода. – Она указала на схему. – Это подвал с резервуаром, восточный угол главного цеха и коридор третьего этажа рядом с архивом. Если соединить эти точки, получим почти идеальный треугольник.

– И что это значит? – спросил Темников.

– По одной из теорий парапсихологии, такие геометрические фигуры могут указывать на энергетический узор, – пояснила Ольга. – Своего рода… фокусы активности.

– Парапсихологии? – Темников нахмурился. – Я думал, мы ищем рациональное объяснение.

– А я думал, мы давно уже вышли за рамки рационального, – негромко заметил Жэка, крутя в пальцах зажигалку. – После того, как я увидел девочку без лица.

– Во-вторых, – продолжила Ольга, игнорируя замечание Темникова, – все свидетели описывают схожие образы: дети, чаще всего девочки, в старомодной одежде. И все говорят об одном и том же послании – "впустите нас", "помогите нам", "нам холодно".

Она повернулась к Марии:

– И наконец, самое интересное. Большинство явлений происходит либо в вашем присутствии, Мария Фёдоровна, либо вскоре после того, как вы покинули помещение.

Мария тяжело вздохнула:

– Я знаю. Я чувствую это… притяжение. Как будто что-то зовёт меня.

– Я думаю, вы – ключ, – мягко сказала психолог. – Ваша личная трагедия создала… как бы это сказать… канал связи с тем, что происходит здесь.

– Связи с чем именно? – спросил Темников. – С душами мёртвых детей? – В его голосе скользнуло раздражение. – Простите, но мне всё ещё сложно принять такое объяснение.

– Не обязательно верить в души, – спокойно ответила Ольга. – Можно назвать это энергоинформационными сгустками, психическими отпечатками сильных эмоциональных событий, которые каким-то образом сохранились в физическом пространстве. Терминология не так важна, как сам феномен.

– И что вы предлагаете? – спросила Мария.

– Я предлагаю провести сеанс регрессивной терапии, – сказала Ольга. – С вами, Мария Фёдоровна. Возможно, это поможет установить более чёткий контакт и понять, чего именно… хотят эти сущности.

– Гипноз, что ли? – настороженно спросил Жэка.