Один за другим они прокололи пальцы и нанесли свою кровь на пергаментные страницы книги. Когда очередь дошла до Марии, она на мгновение замерла, глядя на призраков у двери. Лиза смотрела на неё широко раскрытыми глазами, в которых читалось столько всего – любовь, надежда, прощение.

– Я люблю тебя, доченька, – прошептала Мария, позволяя своей крови упасть на последний символ.

В тот же миг свечи на столе вспыхнули ослепительно ярким пламенем, а затем погасли. Комната погрузилась во тьму, но лишь на мгновение. Затем пространство вокруг них начало наполняться мягким, тёплым светом, исходящим, казалось, отовсюду сразу.

Призраки детей изменились. Тени и печаль исчезли с их лиц, уступив место тихой радости. Их фигуры стали ярче, чётче, словно они обретали большую реальность с каждой секундой.

Из глубины подземелья послышались звуки – нежная, мелодичная музыка, словно кто-то где-то играл на невидимых инструментах. Свет становился всё ярче, музыка – всё отчётливее.

– Что происходит? – прошептала Ольга, прикрывая глаза рукой от нарастающего сияния.

– Они уходят, – тихо ответил Жэка. – Они наконец-то могут уйти.

И действительно, призрачные фигуры детей начали постепенно таять, растворяясь в золотистом свете. На их лицах теперь играли улыбки – такие спокойные, такие счастливые, каких никогда не было при жизни.

Последней исчезала Лиза. Она подошла к Марии – так близко, что та могла бы коснуться её, будь девочка материальной – и подняла руку в прощальном жесте. Её губы беззвучно произнесли: "Спасибо, мама. Теперь я могу идти дальше."

И она растаяла, превратившись в столп золотистого света, который медленно поднялся к потолку и исчез.

Комната снова погрузилась во тьму. Темников щёлкнул выключателем фонаря, который внезапно снова заработал. Луч света выхватил из темноты их бледные, потрясённые лица.

– Они… они ушли? – неуверенно спросила Ольга. – Всё закончилось?

– Да, – кивнул Жэка. – Они свободны.

Мария стояла неподвижно, глядя на то место, где только что была Лиза. По её щекам текли слёзы, но на лице была улыбка – улыбка человека, испытавшего одновременно величайшую потерю и величайшее облегчение.

– Это было настоящее прощание, – тихо сказала она. – В тот день, когда она погибла, у меня не было возможности попрощаться. А теперь… теперь я знаю, что она в порядке. Она продолжила свой путь.

Темников подошёл к столу и осветил книгу. Страницы, на которые они нанесли свою кровь, выглядели иначе – символы были перечёркнуты, а сами страницы словно потеряли часть своей субстанции, став тоньше, прозрачнее.

– Что теперь делать с книгой? – спросил он.

– Оставить здесь, – ответил Жэка. – Она потеряла свою силу. Теперь это просто старая книга с выцветшими страницами. Она больше никому не причинит вреда.

Они медленно покинули тайную комнату, оставив книгу на столе. Никто из них не оглядывался, словно все молчаливо согласились, что этот этап их жизни завершён.

В заводских коридорах было тихо. Они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Когда они наконец вышли на свежий воздух, был уже вечер. Небо над заводом окрасилось в оранжево-розовые тона заката.

– Что теперь? – спросил Темников, глядя на остальных. – Мы просто… вернёмся к обычной жизни? После всего, что видели?

Мария посмотрела на небо, на его бескрайние просторы, на облака, подсвеченные заходящим солнцем:

– Я не думаю, что кто-то из нас сможет вернуться к прежней жизни, Алексей Сергеевич. Не после того, что мы узнали. Не после того, что пережили.

– Но мир не изменился, – заметила Ольга. – Завтра снова будет рабочий день. Производственные планы, отчёты, совещания…