Безумие! Черпак, похоже, рассчитывал, что он запрыгнет в двигающийся самолет. Впрочем, выбора все равно не было; Меткалф хорошо видел, что за ним, размахивая оружием, бегут несколько охранников. Обогнув гигантские лезвия пропеллера, он, пригнувшись, проскочил под низким крылом и оказался перед открытой дверью в салон. Там не было никого трапа, который мог бы помочь делу. Меткалф подтянулся на руках и забросил тело в овальное отверстие – самолет уже с ревом набирал скорость по рулежной дорожке, – захлопнул люк и запер его рычагами.

Он слышал стук пуль, дырявящих тонкую дюралюминиевую обшивку. Самолет имел легкую бронезащиту, которая, правда, могла спасти только от ручного оружия. Двигатели все набирали и набирали обороты. Через маленькое плексигласовое окошко было видно, как мимо проносится край взлетно-посадочной полосы. В салоне имелось с дюжину кресел; он, как и в большинстве пассажирских самолетов фирмы «Юнкерс», казался почти роскошным. Меткалф побежал вперед, но внезапный крен швырнул его на пол. Остаток пути он проделал ползком и наконец-то оказался в кабине.

– Пристегнись! – крикнул Черпак, увидев, как Меткалф прыгнул в кресло второго пилота. По носовой части машины снова защелкали пули. К счастью, кабина была расположена высоко и имела обтекаемую форму, так что пули рикошетили. В блистере он отчетливо видел, откуда идет стрельба: трое или четверо полицейских опустошали рожки своих автоматов; до них оставалось не более ста футов.

Тут Меткалф сообразил, что они мчатся прямо на стрелков. Да, похоже, Черпак направил самолет именно на них! Осознав это, полицейские кинулись в стороны и попадали на землю, явно не желая собственными телами пытаться остановить пятнадцать тысяч фунтов веса разогнавшегося самолета.

Пристегиваясь, Меткалф услышал, что Мартин говорит что-то в радиофон, но не смог разобрать ни слова. Моторы ревели в голос, набрав полный газ. Черпак выпустил закрылки, направляя машину на взлет. Слух уловил еще один автоматный залп по фюзеляжу, где-то возле хвоста, и самолет оторвался от земли.

Рев моторов сделался несколько тише.

– Иисус Христос всемогущий, – проговорил Черпак. – Во что, черт возьми, ты меня втравил?

– Ты сделал это, Черпак!

– С трудом.

– Но все же сделал. Между прочим, как ты думаешь, нам удастся удрать?

Мартин пожал плечами.

– Курс полета ясен, но я вынужден был вылететь не по расписанию. Некоторое время все должно быть в порядке.

– Некоторое время?

– Я не думаю, что служба противовоздушной обороны люфтваффе прикажет сбить нас. Слишком уж все непонятно. Испанский самолет, о вылете которого было заранее сообщено… так что приказы будут противоречивыми.

– Ты не думаешь?..

– Нравится это тебе или нет, Меткалф, но мы находимся в самой середке войны. К счастью, у нас гражданские опознавательные знаки, так что мои друзья из Королевского воздушного флота не станут сбивать нас. Нет, меня тревожат проклятые нацисты. Мы летим на угнанном самолете через воздушное пространство, контролируемое нацистами. Ты и сам знаешь, что это может означать.

Меткалф решил пропустить последнюю фразу мимо ушей; в конце концов, с этим он ровно ничего не мог поделать. Все, что им оставалось, это надеяться на лучшее и рассчитывать на выдающееся мастерство Черпака.

– А ты уже летал на такой штуке?

– О, не сомневайся. Tante Ju[55]. Рифленый гроб. Честно говоря, нет, но подобные машины знаю.

– Иисус! – простонал Меткалф. – И как далеко мы сможем на ней улететь?

Мартин помолчал с минуту, потом ответил:

– Миль восемьсот, чуть больше или чуть меньше, со вспомогательными топливными баками.