– Я знаю, куда его потащили! Проведу вас тайной тропой! Следуйте за мной!

Сперва Вольдемар Францевич привел их в парикмахерскую.

Один из мастеров провожал пышно завитую маркитантку:

– Можете целоваться взасос хоть с самим Мастроянни! Волос не растрепится!

Другой наклонился над пастушкой:

– Вошка в головке тоже к богатству… Примета такая!

Пройдя служебную комнату, где кипятились инструменты и сушились простыни, они попали в совершенно странный зрительный зал.

Здесь полукругом были расставлены два ряда кресел. В них сидели римские патриции, екатерининские вельможи, нацистские бонзы и ворошиловские стрелки.

Перед ними за прозрачной стеной два десятка девушек, не замечая зрителей, переодевались, меняли белье, причесывались, чесались, присыпали пудрой потеющие места.

– Участницы конкурса красоты! – Прокомментировал происходящее Вальдман. – Последнее изобретение технического прогресса в деле культуры! С той стороны видна только оштукатуренная стена!

Следуя дальше за Вольдемаром Францевичем, Путилин с Павликом спустились по винтовой лестнице в подвальное помещение.

Здесь царили картежники. Слышалось:

– У кого нет азарта, к тому не идет карта!

– Левая дорога, правая сторона, дама с валетом не ходит одна, а с кавалером, будто честные супруги!

– А у супруги бывают многие други!

– Не толпитесь, кто не участвует!

– Удвойте ставку!

– Прекрасно! Опять моя: у вас дама, у меня – туз!

Рядом пристроились наперсточники.

– Плутовство? Осторожнее выражайтесь! Кругом все видели! При вас перемешивал!

– Наперстки – государственные, не своей фабрики!

– Вы обыгрывать меня пришли? А не время по-честному провести на риск?

– Жалуйтесь хоть самому Горбачеву!

– Куда только смотрит милиция? – Не выдержал Путилин.

– Да вот же она, у клозета, – показал Вальдман.

В углу тринадцать милиционеров играли в «жучка». Это когда один поворачивается к компании задом и выставляет за спину ладошку. Его бьют кулаком по ней, а он должен по удару определить автора. Если правильно угадает – присоединяется к бьющим, а неудачник занимает его место.

Милиционеров можно было принять за ряженых. Когда бы не известный нам сержант Свистунов, который зайчиком скакал под ударами более удачливых коллег.

Вольдемар Францевич подвел наших героев к маленькой железной двери в стене.

– Вам сюда! – Сказал. – Мне дальше нельзя. Опасно! – И исчез.

Путилин открыл дверь. Они попали в узкий коридор, который через несколько десятков метров заворачивал влево. Последовав за его поворотом, они чуть ли не к носу столкнулись с эсэсовцем, сторожившим некий блок.

– Аусвайс? – Наставил на них автомат эсэсовец.

– Сейчас, сейчас. Один момент! За подкладку забился, собака, – приближался к охраннику Павлик, изображая поиски документа.

А приблизившись, схватился обеими руками за автомат и в падении перебросил через себя охранника. Тут уж Путилин подоспел: тюкнул того по голове так, что она безжизненно свесилась набок.

Они вошли в блок. Прислушались. Из одной комнаты доносились голоса, в двух других – тишина.

Путилин открыл отмычкой дверь в пустую комнату. Они проскользнули в нее.

Из-за стены доносилось:

– Даю минуту! Не начнешь говорить – отрежу ухо! Для начала!

– Оберст, чего с ним чикаться? Сделай ему «майне кляйне розочку»!

– Не мешай! Смотри на часы! Время пошло!

Сергей показал Павлику, чтобы он встал за дверь, а сам с силой забарабанил по стене.

– Что это? – Раздалось из соседней комнаты.

– Зольдат, погляди, – приказал тот, кого называли Оберстом.

Щелкнул замок. Послышались шаги. И в дверном проеме показался эсэсовец с пистолетом в руке.

– Ты чего здесь делаешь, тварь? – Спросил он Путилина, наставляя на него оружие.