– Прочитал твою справку. Тревожная, действительно, складывается картина. – Навалишин постучал пальцами по лежавшей перед ним папке.

– Нас ждет еще много сюрпризов, – сказал Сергей.

– Слушай, а источник у тебя надежный? Ошибиться не мог?

– Нет, здесь я спокоен. Художница! Глаз острый. Раньше на фабрике работала.. И теперь с ними контакты поддерживает.

– Ну, и ладушки. Давай лучше обмозгуем, кого будем к поощрению представлять…

Во Дворце культуры «Труженик» начинался костюмированный бал, который давал Константин Петрович Батуев. В фойе и многочисленных залах толпились цыганы, уличные торговцы, корсары, магометане, средневековые воины, гуляки, субретки, лакеи, санкюлоты, английские лорды, русские бояре, восточные негоцианты, латиноамериканские писатели. Кого только тут не было! Можно было встретить Фауста, Дон-Жуана, Дапертутто, Иоканаана, северного Глана, убийцу Дориана, Гамлета, Саломею, Железную Маску. То тут, то там мелькали крепкие молодые люди в эсэсовской форме – охрана.

На верхней площадке появился Батуев в черном фраке с новенькой звездой Героя социалистического труда в петлице. Он вел под руку ослепительную Жанну Самарину.

– Приветствую вас, король вальсов! – Крикнула Жанна вниз.

И симфонический оркестр местной филармонии заиграл мелодию венского маэстро. А почетные гости стали подниматься по лестнице.

Возникший из-за колонны Жолобов, наряженный членом палаты пэров или его мажордомом – отличить их может только специалист – принялся представлять гостей:

– Ректор юридического института, нашей кузницы кадров, со старшекурсницей!

– Мы рады, ректор! – Приветствовала Жанна.

– Директор магазина «Океан» с вечерней наядой!

– Будьте как дома, рыбный бог!

– Секретарь правящей, хи-хи, партии с супругой.

– Не стесняйтесь, секретарь, вы здесь среди своих!..

Путилин в костюме испанского гидальго, наподобие тех, что любил рисовать на полях рукописей Лермонтов, пробирался в толпе.

В торговых рядах лавочник кричал буршу:

– Для твоей рябой рожи – две худых рогожи, да полторы змеиных кожи, да сказать сто раз: «Помилуй, боже!»

Другой кланялся бухарскому хану, сделавшему богатую покупку:

– Адресок наш не забудьте: Продувной ряд, Муромский лес, в нем седьмой навес…

К Путилину привязался продавец мышеловок:

– Не надо ни дров, ни печки, можно обойтись огарком свечки! Изобретение шведского инженера Нобеля, подарившего его на службу человечеству!

– Не надо.

– Универсальная штука! Большим пальцем правой руки заводится пружина! – Продавец продемонстрировал достоинства изделия. – Задевается за крючок! И готова убийственная машина!

– Не нужна она мне!

– Возьмите на будущее! На крючок надевается корочка хлеба и поджаривается на пламени обыкновенной свечки. Получается приятная, лакомая приманка для животного! Все удовольствие – один рубль! – Цеплялся продавец.

Пришлось купить, чтобы не привлекать внимание. И быстрее убираться из торговых рядов.

В центре аукционного зала стоял сверкающий хромом, эмалью и никелем «Мерседес» цвета «мокрого асфальта».

– Начальная цена: один миллион! Миллион – раз! – Стукнул молоточком ведущий.

– «Лимон» двести! – Раздалось из зала.

– Двести, извиняюсь, чего?

– Копеек, мурло!

Общий смех, переходящий в бурные аплодисменты.

Путилин поставил мышеловку возле стены и собирался незаметно уйти, но его сзади схватили за плащ.

– Товарищ, это ваше приспособление?

Путилин оглянулся. Ульянов-Ленин с сердечным другом Дзержинским с вожделением рассматривали мышеловку.

– Возьмите себе, – бросил им Путилин и направился к выходу.

– Феликс Эдмундович, передайте эту штукенцию товарищу Кобе, – сказал Ульянов-Ленин. – Архиважная вещь при нашей бесхозяйственности!