В любом случае, пока ему есть чем заняться – как минимум одна молодая шантажистка на данный момент находится в его власти и уже наверняка жаждет, чтобы он уделил ей внимания.

Эдвин встрепенулся – вспомнил, что Шар имеет обыкновение затягивать время. Оглянуться не успеваешь, как проходит целый день! К счастью, на этот раз Созерцание не сыграло с ним настолько злой шутки – разговор с другом «сожрал» не более получаса.

– Однако… – растерянно протянул граф, вернувшись к консоли управления жучком. Жучок продолжал молчать. Может, она уснула? Или… сбежала? Это единственное, что могло объяснить молчание магического устройства. В любом другом случае он бы верещал об опасности так громко, что проснулись бы летучие мыши на чердаке.

Терзаемый смутным подозрением, Эдвин склонился к консоли, перевел два рычажка справа налево, открывая вспомогательный экран с настройками… и, не удержавшись, громко ахнул. Вспомогательный экран был чёрным! Что означало только одно – жучок мёртв! Полностью, необратимо мёртв! Из-за этого он молчит, а не потому, что с гостьей в башне не происходит ничего опасного!

В груди неожиданно что-то сжалось, ребра сдавило, словно на него надели слишком тесную кольчугу, в вены плеснуло огнем… Словно молчаливая пантера, он бросился вон из комнаты, за какие-то три минуты преодолел коридор и два лестничных пролета и ринулся вверх по винтовой лестнице в башню. Несколько раз спотыкался, наступая себе на плащ, и наконец рассвирепел, сорвал его и бросил, чтобы было легче бежать. Это помогло и уже через одну минуту он стоял перед дверями комнаты, в которой всего пару часов назад запер Адриану из Бранденшира.

Хотел было уже сорвать с двери засов и, распахнув ее, ворваться в комнату… но замешкался, в ужасе разглядывая обледенелый порог и заиндевевшее окошко в двери. В комнате явно было холоднее, чем на лестнице. Сильно холоднее.

Эдвин оцепенел.

Что там могло случиться, если даже дверь замерзла? Всё же не в минусовой температуре он оставил пленницу! Да, там было холодно, но не мороз!

И почему он всё еще стоит на пороге, вместо того, чтобы врываться и спасать девушку?

Да ты боишься, друг мой… – насмешливо, голосом Эдвина, протянул его внутренний голос. Боишься, что увидишь ее в этой темнице, замерзшей насмерть. Боишься, что она будет являться к тебе в ночных кошмарах, звать на помощь, корить в том, что бросил ее одну, медленно умирать от холода.

А может, ты раздумываешь, не стоит ли тебе развернуться и уйти, забыв об этом досадном происшествии? Кому какое дело, что в одной из башен заперта мертвая девушка, превращенная в ледышку? Да ты и не вспомнишь о ней через пару лет! Ну же, давай, иди! Сбрось с себя тяжесть ответственности, развернись и иди отсюда, забыв дорогу! И ты никогда не увидишь свою хрустальную куколку, не посмотришь в ее глаза, сверкающие замерзшими слезами…

Неимоверным усилием переборов желание бежать, Эдвин мотнул головой и вздернул засов, отбрасывая его в сторону.

– Адриана! – хрипло гаркнул, подбегая к свернувшейся в калачик фигурке в углу на соломе. Словно пушинку, подхватил ее на руки, с ужасом ожидая, что она сломается, рассыплется прямо у него на руках. Но нет – не рассыпалась, хоть и была холодная, как сама смерть.

Более не раздумывая – да и поздно было раздумывать – потащил свою добычу вниз, захватив по дороге брошенный плащ. Не доходя до низа башни, прямо на лестнице остановился и кое-как закутал в него девушку, одновременно растирая ее ноги жесткой тканью.

Холодная! Всё еще холодная! – с отчаянием замечал. И тут же отбросил это наблюдение как вредящее функциональности. Просто нести ее вниз – вот всё, что от него сейчас требуется. Потом подумает, что дальше делать.