Впрочем, ей нашлось, чем занять время. С некоторых пор девушка начала замечать на себе какие-то странные взгляды со стороны окружающих. Как человек, постоянно думающий об опасности и постоянно ощущающий вокруг себя эту опасность, реальную и мнимую, она чувствовала всякое постороннее воздействие на себя, взгляды в том числе, – чем, конечно, частенько доводила тех хитреньких людей, которые любили подглядывать исподтишка (вроде соседки по дому). И спустя некоторое время Стелла поняла, что именно это были за взгляды.

Основной мыслью, когда она всё осознала, стала такая ненужная сейчас (опять), но при этом весьма приятная для чувства себялюбия гордость от осознания нежданной, – раскрывшейся для неё, правда, совершенно внезапно, – собственной привлекательности.

«Предположим, тебе не нравится, когда тебя считают симпатичной, но ведь это можно использовать себе на пользу, как орудие». – Осенило Стеллу. В тот вечер родители очень кстати ушли на какую-то очередную то ли музыкальную, то ли художественную вечеринку, а она твёрдой рукой взяла с журнального столика материн модный журнал. Изображённая на обложке белокурая красотка, подмигивающая зрителю, казалось, являлась лишним подтверждением того, что принятое решение – верное.

Впрочем, вдохновение быстро отпустило – Стеллу надолго не хватило. Чтиво про макияж, причёски, украшения и прочее оказалось довольно скучным, но вот что касается статьи про одежду, и её сочетание меж собой, – этот материал она проштудировала основательно, и впредь в подобных журналах старалась выискивать только заметки на эту тему. Одежда – первое, на что обратит внимание незнакомец. Это важно.

При всём при том, острое, практически болезненное желание двигаться набирало всё большие обороты. Желание движения стало буквально изводить, не давать спать ночами и изматывая во время школьных будней. Вечерние прогулки становились все более длительными. Времени на то, чтобы вдоволь «подышать воздухом» и при этом сделать в срок все свои домашние задания (которых с каждым днём задавали всё больше) катастрофически не хватало. В связи с этим, и без того неустойчивая психика Стеллы стала вконец неуправляемой.

– Ты не думала о своих выпускных экзаменах, Эсси? – Не выдержал как-то за ужином озадаченный отец (он всегда звал её так, уменьшительно, упорно не желал называть полным именем, будто боялся, что стоит ему его произнести, как его милая дочурка сразу превратится в некого доисторического монстра и проглотит его живьём). – Ты сможешь отдохнуть после, но сейчас надо бы подумать о своем будущем… как считаешь?

Стелла была как раз на тот момент мысленно занята очередным продумыванием своего «плана мести». Она вообще в последнее время очень часто о нём думала: и за едой, и перед сном, – и крайне не любила, когда её отвлекают от этого занятия. Никогда до этого она не позволяла себе подобного, но произнесённая в тот вечер родителем фраза (произнесённая в момент крайне важных для неё умозаключений) подействовала на девушку примерно с тем же успехом, как появление пирожного с кремом воздействует на ребёнка, – которого, по каким-либо причинам, надолго отлучают от сладкого. Проще говоря, девушке просто «снесло крышу».

Быть может, дослушай Стелла слова отца до конца, – это помогло бы ей избежать неприятностей в самом скором будущем. Но слушать она никого не хотела. Она в бешенстве выскочила из-за стола. Странный, нарастающий в ушах