Что же касается студентов, то в материальном плане они делились на две большие категории. В первую входили те, кто был низкого происхождения и не имел средств на обучение и проживание. Они получали образование, питание и одежду за счет школы. В хороших школах талантливых учеников из низов старались беречь и по возможности опекать. Тот же Фульберт Шартрский позднее писал учителю богословия Гильдегеру из Пуатье: “Позаботься, чтобы твои ученики не голодали и не были раздеты”. Такие ученики жили они там, где определял епископат. Это налагало определенные ограничения, которых были лишены студенты из богатых семей, которые платили за обучение сами и сами выбирали себе место проживания. Это позволяло им вести более свободный образ жизни и порой увлекаться весьма непристойными вещами.

Система обучения в монастырской школе предъявляло довольно высокие требования и к ученикам, и к преподавателям. Чаще главой таких учебных заведений назначали более образованных монахов из своей братии и редко, когда приглашали людей со стороны. Преподавание в епископальных школах предъявляло уже более высокие требования. Кандидатов отбирали более тщательно, а за труды назначали приличное вознаграждение в виде бенефиций, то есть доходов от имений и церквей. Поэтому, когда Герберт стал схоластиком, а позднее руководителем Реймсской епископальной школы, его материальное положение изменилось в лучшую сторону и позволило ему делать довольно приличные траты на рукописи и изготовление научных приборов. Во все времена приобретение книг и оборудования для научных исследований стоило и стоит довольно дорого.

Известно также и кое-что об устройстве администрации епископальных школ. К их управлению привлекался капитул, о котором уже говорилось. Из среды капитула обычно выбирали людей на различные должности: схоластика, начальника школ, канцлера, кантора и ректора. Герберт, судя по всему, сначала стал обычным схоластиком Реймсской школы, а затем с подачи архиепископа Адальберона из схоластиков перешел на должность ректора школы, в коей и пребывал с некоторыми перерывами до начала 990-х годов. Мы не знаем, существовала ли какая-то строгая система оплаты труда схоластиков и других должностных лиц епископальных школ во времена преподавания Герберта, но к XI веку у многих из них появляются собственные имения и бенефиции. По крайней мере, наш Герберт точно не бедствовал, так как из разных источников, включая собственные письма нашего героя хорошо известно, что он получал доходы из различных источников. Ему точно грех было жаловаться на собственное материальное положение, хотя он и был склонен к этому. Возможно, его жалобы были следствием слишком больших трат на книги и другие более приземленные вещи.

Выпускники монастырских и епископальных школ могли сделать блестящую карьеру – наш Герберт был не единственным примером такого рода. Однако, как и во все времена, намного больше было случаев другого рода. Началось это давно. Мы знаем, что даже во времена Карла Великого, когда с подачи императора многое делалось для образования духовенства, встречалось немало клириков, которые, по словам монаха из Санкт-Галленской обители: «отлично читали, даже и без понимания». И во времена Герберта, и намного позднее даже из лучших учебных заведений порой выходили ученики, у которых было крайне слабое знание латинского языка – языка Церкви, науки и международного общения того времени. В одной из немецких хроник рассказывается о Падерборнском епископе Мейнверке (умер в 1036 г.), над которым издевался сам император Генрих II. Зная, что прелат плохо владел латынью, монарх однажды жестоко подшутил над ним: приказал потихоньку подчистить текст заупокойной обедни и убрать первый слог в словах famulis et famulabus («за рабов и рабынь твоих»). Епископ ничего не заметил и во время богослужения епископ произнес рго mulis et mulabus tuis (за ослов и ослиц твоих). Мейнверк тоже не был уникальным в своем роде.