Никто из его дружков не вмешался. А Мольга лишь смотрела на курносого. Вот кого она бы хотела видеть еще под ударами кнута.

Босая, с кровоточащим носом, завернутая в мешковину, с двумя грамотами за поясом. Вот в таком виде ее вызволили из узилища и оставили. Старик-освободитель сел в высокую карету и в сопровождении дюжины ратников уехал. В какой-то момент ей показалось, что охранники разорвут ее на куски. Но высеченный на глазах друг – хороший мотив оставить женщину в покое.

Переживая, что кто-то увидит ее страх, она сама сделала первый шаг в их сторону.

– Отдай мне кошель, – сказала она плачущему охраннику.

Он поднял на нее глаза. О да! Ты ненавидишь меня. Как это приятно. Мужчина отсыпал из кошеля пару монет и протянул ей.

– Весь кошель. Или ты хочешь, чтобы завтра святоша услышал, как ты не дал мне и гроша?

Он долго смотрел на нее. Потом вернул монеты в кошель, затянул шнурок и, морщась от боли, протянул все монеты Мольге.

– Подавись.

В одной этой фразе было больше ненависти, чем Мольга сама испытывала к охраннику.

Она сплюнула ему в ноги кровавую кашу и забрала деньги. Бросила последний взгляд на Курноса, развернулась на месте и пошла прочь. Кровь из носа капала с подбородка на землю.

***

Солнце было в зените, но не согревало. Мольга еще раз погладила рукой полы нового плаща из коровьей кожи. Она была рада покупке. Кошель существенно потерял в весе, но теперь у нее была шерстяная одежда, плотный плащ, теплые сапоги с деревянной подошвой и длинный кинжал.

Еще она истратила два медяка на баню, но почти сразу пожалела об этом. После холодных подземелий и попыток согреться собственными испражнениями она хотела просидеть в бане до самого утра. Но Мольга не учла, что ее сломанный нос от жары разболится еще сильнее. От боли у нее закружилась голова. Она окатила себя кадкой холодной воды и поспешила на улицу, пока не потеряла сознание.

Теперь Мольга спускалась по портовой улице. Миновав склады и разменники, она вышла к харчевням и блудильням. Там она свернула в Крысиный район. Уже издалека она приметила струйку дыма из дымохода ее хижины. Сердце забилось быстрее. Она оглянулась по сторонам. Кто может заметить ее волнение. Только какая-то старуха, сгорбившись, брела вдоль стен, уткнувшись себе под ноги.

Все та же старая дверь, но на новых петлях. Старые петли остались на месте. Никто не удосужился их срезать. Мольга дернула ручку. Заперто. Она постучала в дверь. Шорохи. Дверь открылась внутрь. В двери стояла невысокая молодая девушка. Из-под лохматых кудрей снизу вверх на Мольгу смотрели испуганные глаза.

Взгляд сразу напомнил, что разбитый нос не только ужасно болит при каждом вздохе и сглатывании, но еще и ужасно выглядит.

– Ты кто? – рявкнула Мольга.

– Марта, – пропищала неуверенно девушка. – Это мой дом, – сказала Мольга и вошла внутрь, оттолкнув девочку.

– Но я уплатила за три луны!

Мольга ничего не ответила, а новая хозяйка так и стояла у открытой двери, не понимая, что ей делать.

– Мама, кто эта тетя? – из-за занавески, где стояло ведро для испражнений, выбежал маленький мальчик лет четырех.

– Иди ко мне! – Девушка схватила ребенка на руки и закрыла дверь. – Послушай, я уплатила за три луны вперед.

Мольга заглянула в котел. Прозрачная похлебка, на поверхности которой плавали две куриных лапы и какие-то овощи. На потолке все так же висели свертки трав, которые собирала еще Мольга. Она глянула на женщину с ребенком. Худые конечности мальчишки. Впалые щеки матери. Мольга подвинула в сторону скамейку, которая служит новой семье еще и столом, достала кинжал и, поднявшись на скамью, срезала с потолочной балки два свертка трав. После этого залезла под балку и достала оттуда сверток.