Всё произошло около трёх лет назад в последней командировке в бесконечно раздираемую войной африканскую страну. Российский грузовой самолёт с экипажем был захвачен одной из местных группировок. Секретная операции по освобождению лётчиков провалилась, в результате чего вся группа из восьми человек, в составе которой числился Карпелин, пропала без вести и через полгода была признана погибшей. Спустя длительное время российской стороне был выдан сильно исхудавший, заросший волосами и бородой человек, проживший в затерянной в африканских джунглях деревушке более года. На теле человека было три следа от заросших пулевых ранений, в левой задней стороне черепа затянувшаяся осколочная рана. По словам местного жителя его, умирающего нашли в джунглях, без сознания, залитого кровью, голого со следами побоев. Беднягу отнесли в сарай для скота, где, практически не имея надежды на успех, местные колдуны своими неведомыми способами пытались вернуть в тело жизнь.

В результате окуриваний, мазей, заклинаний и прочей обрядово-антинаучной практики человека удалось спасти. К концу года он уже мог передвигаться и что-то бормотать на своей непонятной аборигенам речи.

Случайным образом весть о вернувшемся с того света белом человеке дошла до представителя российских вооружённых сил, которые и опознали в нём лейтенанта Карпелина.

По возвращении на Родину, где над ним год колдовали уже официальные кудесники медицины, Констатнтин Карпелин обрёл прежний человеческий облик и потерял последние остатки разума. Врачи постановили, что безумие лейтенанта стало следствием сильной контузии, да и вообще осколочное ранение в голову мало кому когда способствовало в укреплении здравия. Так, как родственников у Карпелина не было, агрессии пациент не проявлял даже в малой степени, учитывая его немалые заслуги перед Отечеством, командование приняло решение определить бывшего лейтенанта в старофоминский психиатрический пансионат на полное довольствие без надежд на излечение.

– Итого, мы имеем следующую картину, – Хрулёв неспешно ходил по кабинету от окна к двери и обратно, неторопливо рассуждая сам с собой, – больной высказывает бредовые идеи о том, что он уже давно умер, при этом находится в данном теле для исполнения конкретной миссии, однако способен ассоциировать обе личности внутри единого тела с неустановленными паттернами восприятия. Практически классическое диссоциативное расстройство идентичности с неопределённым рекуррентным захватом поведения; индивид не способен вспомнить важную персональную информацию, вместе с этим явное наличие тематического религиозного бреда. Состояние характерно для пациентов с эндогенной депрессией психотического уровня или шизофренией. Уровень агрессии чрезвычайно низок, фактор подавления не установлен. Препараты не применяются. Однако интересненько… свежо и незаезженно!

Хрулёв распахнул окно, освобождая кабинет из плена табачного тумана, подошёл к шкафу с книгами, открыл одну из них, и несколько минут что-то читал, многозначительно жестикулируя указательным пальцем. Захлопнув книгу, он покинул кабинет.

Нестор искал подходы к Костику (почему-то он сразу для себя стал называть Карпелина именно так) уже вторую неделю. На прямой контакт пациент не шёл; при любой попытке втянуть его в разговор с отрешённым взглядом взирал сквозь собеседника, при этом лицо выражало абсолютное спокойствие и даже детскую наивность. Глаза Костика отличались какой-то необъяснимой глубиной, не свойственной лицам с изменённым рассудком. Хрулёв не раз отмечал про себя наличие во взгляде молчаливого пациента какой то благородной тоски, свойственной людям сильно преклонных лет. От Костика исходила волна открытости, теплоты и необъяснимого обаяния, что замечал каждый работник пансионата, а пациенты почему-то считали должным, пройдя мимо, как бы невзначай прикоснуться либо к его плечу, либо к локтю. Любимым занятием Костика было сидеть на лавке возле ближайшей могилы на местном дворе-кладбище и смотреть в сторону уходящих вдаль ровных рядов деревянных крестов. Его походка отличалась не сильно акцентированной старческой медлительностью, а в движениях читалась некоторая неуверенность, подобная неуверенности ребёнка, недавно вставшего на ноги.