– Ждут?! – раздался возмущённый голос из-за соседнего стола. – Какие «ждут», когда города под обстрелами?! А мирные жители? Дети? Они-то здесь причём?!

Алексей слушал этот спор, чувствуя нарастающую растерянность. Он никогда не интересовался политикой, не разбирался в геополитических тонкостях. Его мир состоял из работы, встреч с друзьями, планов на отпуск. Теперь этот привычный мир рассыпался на глазах.

Вечером в их обычном баре царила непривычная атмосфера. Вместо привычных шуток и разговоров о кино – встревоженные лица и шёпот. Четвёрка друзей собралась в полном составе: Алексей, программист Игорь, студентка-художница Света и амбициозный менеджер Дима. Посетители бара то и дело проверяли телефоны, лица были напряжены.

– Вы вообще понимаете, что происходит? – Дима нервно крутил пивной стакан, его пальцы дрожали. – Посмотрите на акции! Они все рухнули! Я уже в минусе на триста тысяч! И это только начало! Санкции, магазины, карты…

– Какое начало?! – Света резко перебила его. Её красные глаза и сжатые кулаки контрастировали с обычно ярким образом. – Моя тётка в Харькове третий день в подвале! А что дальше будет с ними?!

Игорь мрачно смотрел сквозь стены бара, медленно прихлёбывая пиво:

– Это… – он сделал паузу, – не игра на приставке. Это война. Настоящая. И если подключится НАТО, то надолго. И коснётся каждого.

Разговор продолжался долго. Они перебивали друг друга, задавали вопросы без ответов, делились слухами и страхами. Что теперь будет? Как это отразится на их жизни? Закроют ли границы? Отменят ли авиарейсы? Будет ли мобилизация? Последнее слово прозвучало шёпотом, но повисло в воздухе тяжелым молчанием. Мобилизация. Это уже не о далёких странах и не о чужой политике. Это о них. О двадцатилетних парнях и девушках, сидящих в прокуренном баре и чувствующих, как привычная жизнь ускользает сквозь пальцы, словно песок.

Алексей молчал. Его охватывало то леденящее ощущение, то приступ жара. Все планы – отпуск на море, даже ненавистный отчёт по клиентам – вдруг стали мелкими и незначительными перед лицом надвигающейся катастрофы.

Поздним вечером дома он застал родителей на кухне. Они сидели при тусклом свете, перед ними стояли недопитые чашки и недоеденные с утра сырники – верный признак тревожного дня. Их лица выглядели усталыми и постаревшими.

– Леша… – голос матери звучал непривычно глухо, – ты в курсе… того, что происходит?

Он кивнул, чувствуя, как сжимается горло.

– Угу. Война!

– Страшно, – прошептала она, опустив глаза. – Так страшно… У Любки-то соседки сын был на границе. Учения – учения! А сам третий день не выходит на связь!

Отец сидел, скрестив руки. Внешне собранный, но по напряжённому взгляду было видно – тревога глубже, чем он показывает.

– Да… – после долгой паузы он заговорил низким голосом, – ситуация… серьёзная. Очень. – Покачал головой. – Никто не знает, чем это обернётся. И как долго продлится. Но думаю ничего хорошего не произойдет.

Они поговорили ещё немного, обсуждая новости, пытаясь осмыслить происходящее, переварить поток информации и эмоций. Родители вспоминали смутные девяностые, перестройку, другие конфликты, которые казались локальными и далёкими по сравнению с нынешней ситуацией. Но это было другое. Это ощущалось как переломный момент – не только для страны, но и для их личной жизни. Как точка невозврата, после которой мир уже никогда не будет прежним.

Алексей ушёл к себе в комнату. Закрыл дверь, но это не помогло отгородиться от тревоги, витавшей в воздухе всей квартиры, всего города, всей страны. Мир за окном был тёмным и тихим, но внутри него бушевала настоящая буря. Он включил компьютер, снова открыл новости. Читал до глубокой ночи – переходил по ссылкам, просматривал видео, изучал комментарии, пытаясь найти хоть какую-то ясность в этом хаосе. Но чем больше он читал, тем сильнее росло смятение, тем острее ощущалась пропасть между тем, что было «до», и тем, что наступило «после». Информация была противоречивой, эмоции зашкаливали, а будущее казалось туманным и пугающим.