Начну с большого шкафа, в другой она не влезет. Я делаю шаг, и тут Белая выскакивает из-за маленького! Ах ты, крыса! Она прыгает через кровать к выходу, но не тут-то было! Я в последний момент хватаю её за футболку и валю на пол. Это легко – она почти ничего не весит. Какая-то железяка упирается в место ожога, и я морщусь от боли. Белая дёргается, но я не отпускаю, я так сильно сжимаю её одежду, что она не вырвется. Трещит футболка, и я дёргаю снова, придавливаю всем своим весом. Её худое грязное лицо прямо передо мной – маленький вздёрнутый нос, тонкие губы. И эти глаза! Она пытается что-то сказать, но я придавила её горло, так что она просто хрипит и смотрит на меня в отчаянии. Я придавливаю сильнее.

– Страшно тебе, крыса?

Она хватает меня руками, вся извивается, но я гораздо сильнее, у неё нет шансов.

– Это из-за вас всё случилось! Вы всё устроили! Вы!

Скоро потеряет сознание. Но пусть сначала помучается. Это всё из-за неё! Из-за неё нет со мной мамы! Из-за неё нет моей старой жизни! Из-за таких, как она!

У Белой почти не осталось сил. Я слегка ослабляю хватку, чтобы не прикончить её случайно. Такого подарка она не дождётся! Пусть Тэн решает, что мы с ней сделаем.

Я переношу вес на бедро, и это моя ошибка. Она вдруг дёргается и с неожиданной силой пинает меня ногой в место ожога. Боль такая, что темнеет перед глазами и я на несколько секунд теряю ориентацию в пространстве. Я не вижу, что она делает, слышу только, как что-то упало, потом она дёргает меня и хватает мой рюкзак. У меня едва хватает сил, чтобы приподнять руку. Я слышу, как она убегает. С моим рюкзаком! Боль, боль, пульсирующая боль. Всё тело в испарине, слабость такая, что не могу перевернуться. Я стискиваю зубы и утыкаюсь лицом в пол, ору. Не знаю, от чего больше – от боли или от злости.

Когда я наконец встаю, Белой, конечно, нигде нет. Подворачиваю штанину – она вся намокла от крови.

В коридоре нахожу свой рюкзак. Всё на месте, кроме протеинового батончика. А я ведь берегла его на особый случай. Это был батончик для похода, который так и не состоялся. С собой у меня всегда антисептик. Лью на ногу. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как щиплет! Наконец, через несколько минут, становится легче.

Прихрамывая, спускаюсь вниз, обратно мимо бывшего супермаркета. Толкаю решётку, дальше пятнадцать ступенек вниз в темноте, на ощупь. На седьмой ступеньке натыкаюсь на что-то большое и твёрдое. Щупаю руками. Похоже на железный мусорный бак. Откуда он здесь? Он не может быть здесь! Пытаюсь обойти, но бак перегородил проход. Тащу на себя – застрял намертво. Накатывает паника. Что происходит? Мне нужно обратно! Дёргаю бак со всей силы, толкаю вперёд, но он только долбится о стены, вверх-вниз на пару сантиметров. Ну же, давай! Бак остаётся на месте, а я сажусь на ступеньку и закрываю лицо руками. Как я теперь найду убежище? Никто не знает, что я здесь.

Это может быть только Белая. Но как? Откуда она знает? Она что, следила за мной? А что, если она это специально всё подстроила? Бред! Жаль, что я её не придушила в больнице.

Из оцепенения меня выводит шорох. Она? Вслушиваюсь. Шумит ветер. Так, надо взять себя в руки. Скоро совсем стемнеет, нужно найти, где переночевать, не спать же на бетонных ступеньках.

Я выхожу наружу и оглядываюсь. Кругом чёрные закопчённые здания, скелеты легковых машин. Сколько они горели? Неделю? Месяц? Некоторые у нас в убежище говорят, что Пожирающий может гореть на одном месте до полугода. Он должен был сжечь их. Это для них его придумали. Для их бетона, металла, дерева, асфальта. Для их зданий и техники. Для их людей.