Во всяком случае, лично Антония старец не знал, да и сам Антоний его никогда не видел. Разве что несколько раз относил ему пропитание.

– Нет, он здесь не был, – покачал головой игумен. – Он… – настоятель с трудом подбирал слова, – просто явился ко мне. И сказал, чтобы ты пришел сегодня к нему.

Антоний оторопело отшатнулся.

– Я?.. К нему? Сам старец так сказал?

Игумен кивнул.

Антоний пожал плечами:

– Хорошо, как скажете. И когда отправляться?

– Прямо сейчас. Не жди трапезы. Прямо сейчас и отправляйся.

Антоний наклонил голову.

– Благословите, отче!

Игумен размашисто его перекрестил.

Дорога до скинии старца была неблизкой. Она петляла между холмами, пока не упиралась в почти вертикальную скалу, уходящую высоко вверх. Дальше следовало подниматься по узкой, едва заметной тропке, ежеминутно рискуя сорваться и переломать все кости. Хватаясь за кусты и низкие деревца, Антоний, наконец, добрался до жилища старца.

В замешательстве остановился у входа. Просто постучать, прочитав при этом полагающуюся молитву? Подождать, когда старец выйдет сам? Покашлять, наконец, обозначая свое присутствие? И сколько так ждать?..

Старец вышел сам. Дверь скинии широко распахнулась и в темноте кельи показалась худая фигура.

Антоний наклонился почти до земли.

Старец вышел из кельи, внимательно посмотрел на монаха.

– Благословите, авва!

В сложенные ладони для благословления старец вложил свою руку и перекрестил наклоненную голову.

Рука старца оказалась теплой и мягкой.

– Заходи! – Сказал он. – Что стоять?

Голос звучал немного слабо, но по-доброму.

Антоний поднял голову. Отец Илия находился уже в преклонном возрасте. Глубокие морщины избороздили лицо, которое было несколько бледным и почти не тронутое солнцем. Видимо он редко выходил из кельи. Тело худое, а руки тонкие, как у ребенка. Одет в поношенную, видимо, много раз латанную одежду. Но от всего внешнего вида внимание сразу отвлекали глаза. Они были детской чистоты и пристальные.

Старец махнул рукой, приглашая следовать за собой.

Когда глаза привыкли к полумраку кельи, Антоний стал озираться, рассматривая скудную обстановку.

Оказалось, что рассматривать было нечего. Простая деревянная лавка вместо кровати, пустой стол с небольшим количеством посуды, табурет, у входа какой-то хозяйственный инвентарь, маленькое окошко задернуто чем-то вроде шторки. И иконы. Их было много, и занимали они почти всю противоположную от входа стену.

– Выпей воды с дороги, – предложил старец. – Долго шел-то.

Он налил из кувшина в глиняную плошку холодной чистой воды.

– Спасибо, отче! – Поблагодарил Антоний. Вода была очень даже кстати в этот жаркий день.

– Поешь? – Старец вытащил из широких карманов несколько сухариков. – Подкрепи силы. Сегодня они тебе понадобятся.

Подождав, пока Антоний съест, старец сказал:

– Ну, а теперь рассказывай.

– Что? – Не понял Антоний.

– То, что с тобой произошло вчера.

Антоний поперхнулся.

– А откуда вы знаете… Я же еще никому…

Старец слегка улыбнулся.

–Да уж знаю. Такое трудно скрыть. Хочу услышать теперь от тебя.

Антоний рассказал вкратце, что с ним произошло.

– И это все? – Старец пристально смотрел на него своими чистыми глазами.

Антоний повторил свой рассказ, но уже более подробно.

Старец Илия покачал головой.

– Ты не все рассказал.

Антоний недоуменно пожал плечами.

– Больше мне нечего добавить.

– Хорошо, а кому ты грозил?..

– А.. – покраснел Антоний. – Да, действительно… Я был так воодушевлен победой…

Старец тяжело вздохнул и задумался, подбирая слова.

– А тебе в голову не приходило: кто ты такой, чтобы вызывать такие силы на поединок? Да и победу одержал не ты, а Матерь Божья. Хорошо хоть догадался ее попросить! Ишь, гордец! Какой я великий!.. Своим поступком ты встал на одну сторону с врагом, хоть и назвал его врагом. Думаешь, грех победить грехом? Душа твоя и так было больна, а сейчас она повредилась еще больше.