– Меня зовут Арманд, миледи.

Мужчина учтиво поклонился. Его гладкие чёрные волосы блестели в солнечных лучах, зелёные глаза приветливо улыбались, несмотря на общий флёр усталости – кажется, этой ночью в замке никто не спал. Тонкие черты лица, изящные руки, подтянутое тело – такое ощущение, что во всадники отбирали только красивых людей с даром.

– Благодарю, – ответила я, склонив голову в ответ.

Двери открылись, и мы перешагнули порог в гробовой тишине. Не играли музыканты, не перешёптывались гости – их вообще стало вполовину меньше. Цветы, украшавшие зал, убрали, пол залатали, ковровую дорожку тоже свернули, от чего стук моих каблуков гулким эхом заполнял пространство.

Унна не сопровождала нас впереди, а бледной тенью замерла по левую руку от жреца, ожидая, когда мы подойдём. Всадники собрались справа, Цисы среди них не было. Арманд подвёл меня к Рейнару, с поклоном передал ему мою руку и отступил назад.

Жрец – всё тот же старик в белоснежной мантии – казался недовольным, но стоило нам преклонить колени, как он благодушным взглядом окинул собравшихся и завёл привычную молитву.

Сквозь полупрозрачную вуаль я смотрела на Рейнара, не в силах отвести взгляд. Отчаянная попытка прочитать хоть что-нибудь на его лице не увенчалась успехом. Повелитель с почтением слушал жреца, крепко держа меня за руку. Наверно, боялся, что я сбегу в последний момент.

– Да будут муж и жена единым целым, как един наш Создатель, – размеренно прогудел положенные слова жрец.

Чаша из чистого золота в его ладонях сверкнула на солнце.

– Клянёшься ли ты, невеста, отдать своему мужу и господину себя, свою любовь и свой дар?

– Клянусь, – выдохнула я.

– Клянёшься ли ты, жених, любить и защищать свою жену до конца дней?

– Клянусь, – твёрдо ответил повелитель.

Жрец вытащил из-за пояса кинжал, проткнул остриём наши пальцы, чтобы в разбавленное вино капнуло по капле крови. Мы отпили из чаши: сначала я, затем повелитель.

– Именем Создателя объявляю вас мужем и женой!

Молодой мальчишка, помощник жреца, принес подушечку с парой тонких золотых колец. Мы буднично обменялись ими, словно делали это каждый день. Гости вежливо пхлопали, но никто не закричал поздравления, не заиграли музыканты. Всё действо больше напоминало похороны, чем свадьбу.

Рейнар откинул вуаль с моего лица. Он незаметно улыбнулся уголками губ, от чего в груди развязался невидимый узел. Я наконец-то смогла дышать. И когда повелитель нагнулся ко мне для поцелуя, потянулась навстречу.

Его прикосновение оказалось мимолётным. Лёгкий чмок чуть ли не в щёку – и вот мы уже идём между гостей к широкой лестнице, ведущей на этаж выше. Там, в зале поменьше, накрыли три стола, выстроившиеся в ряд у стены слуги помогали прибывшим найти своё место. Меня, растерянную и ошеломлённую, усадили во главе стола с одной стороны, а Рейнара – с другой. Теперь нас разделяли пять метров разговаривающих и смеющихся людей, лишив меня возможности незаметно уточнить, что за ерунда произошла с клятвами: я точно помнила, что Хейдреку важно было лишь обещание отдать дар добровольно, но сегодня жрец не сказал об этом ни слова. Увы, гадать над произошедшим мне пришлось в собственных мыслях.

Утро сменилось полднем за бессчётными переменами блюд и долгими поздравлениями. Я ела мало: навязанный праздник не радовал, корсет сдавливал живот, а единственному желанию – закрыться в спальне на пару дней – не суждено было сбыться. Не скрываясь, я наблюдала за Рейнаром, надеясь, что он заметит моё пристальное внимание, и нам удастся поговорить. Но к повелителю то и дело подсаживались гости с долгими разговорами, из-за чего тот всё время был занят.