Он достиг бетонного пола и включил массивный фонарь, висевший на его плече. Поправив сумку с инструментами, с которой никогда не расставался на службе, неспешно перебирая кирзовыми сапогами, пошел по узкому проходу с низким потолком. При этом он рыскал лучом фонаря, облизывая светом задвижки и затянутые фланцы, проверяя надежность их конструкции и соединений.

− В следующий раз Валентин Сергеевич пусть сам по доброте своей душевной и лезет в эту вонючую могилу, − продолжал разговор с самим собой Илья Ильич, − тоже мне благодетель. Я-то от работы никогда не отлынивал, просто каждый должен заниматься своим делом, а иначе настанет всюду беспредельный бардак.

Но несмотря на несогласие со сложившейся ситуацией, человеком он был ответственным. Поэтому каждый сантиметр водопровода осматривался очень пристально.

− Завтра Анечка должна правнучку привезти нянькаться, − «сменил пластинку» Илья Ильич. От этих слов потеплело на сердце, и он заулыбался. − А вроде недавно еще саму Анечку таскал на руках, радуясь появлению долгожданной внучки. И вот она уже взрослая девушка и замуж вышла, и тоже стала мамой. Благодать это Божья, не иначе, до таких седин дожить и увидеть правнучку. Вот теперь поживу еще немного, поработаю, а там, глядишь, на ее свадьбе еще и рюмочку пропущу. Вот она, жизнь, какая штука чудная!

Слева что-то пошевелилось, и Илья Ильич резко направил туда луч фонаря. Из-за разорванной изоляции на одной из водопроводных труб выглядывали две мышиные мордочки. Старый слесарь-сантехник улыбнулся в седые усы и, расстегнув сумку, достал парочку сухарей с изюмом. Оставив их на соседней трубе, он проследовал далее.

– Вот же как устроена эта самая штука жизнь, − размышлял вслух он, − вроде бы нет возможности здесь существовать, а всё равно под землей и без солнечного света есть она – жизнь. И на дне самого глубокого озера, и на вершине самой высокой горы она есть. Чудно!

Осилив последний поворот и сверившись с картой, он понял, что до выхода в следующей точке контроля осталось пройти не более пятидесяти метров. Неожиданно за углом под трубами вновь что-то зашевелилось. Илья Ильич не торопился светить, а сразу полез в сумку за сухарями. Как вдруг это что-то начало странным образом всхлипывать и мычать. Старый слесарь напрягся, сделав несколько шагов назад. Из-под трубы завыли еще сильнее.

− Да чтоб тебя черти взяли! − выругался старик и вспомнил про фонарь. В его луче появилось поднимающееся из тьмы старое клетчатое одеяло. Оно ходило ходуном и издавало странные звуки. Илья Ильич подкрался к неизвестному объекту и уверенным движением отбросил одеяло в сторону. И тут же охнул от увиденного, чуть не потеряв дар речи. Под сырым вонючим одеялом сидела молодая девушка. Длинные мокрые слипшиеся волосы, грязное лицо, промокшее платье. Она протянула к старику расцарапанную окровавленную руку и жалобно застонала:

− Помогите. Я умоляю…

Слесарь бегло осмотрел девушку и вдруг увидел, что ее нога, закованная в стальное кольцо, приторочена массивной цепью к бетонной стене.

− Да кто же тебя так, деточка?

− Он только что ушел, он ушел, ушел, – повторяла она, нервно тряся головой. – Но у нас нет времени, нужно срочно позвонить в полицию. Мы должны их спасти.

− Господи спаси и сохрани! Что же это делается? – запричитал старик и начал извлекать из сумки инструменты. – Потерпи, родненькая, я мигом.

Девушку трясло от холода и волнения, но она только и делала, что повторяла одни и те же слова:

− Он ушел, только что ушел, но у нас еще есть время, чтобы их спасти. Это дело считанных часов, и нам следует поторопиться.