Дочь Асида осталась работать в Сухуме и устроилась на фабрике сувениров и народных промыслов главным бух- галтером.

Старший сын Закан с отличием окончил Сухумский ин- ститут, став экономистом, и поехал работать в Ткуарчал, в аппарате Администрации.

Непутёвым стал самый младший сын Аляс, избалован- ный старшими сёстрами. Он ничего не хотел делать по хо- зяйству и не учился. Когда ему исполнилось двадцать лет, он заявил своим родителям, что не останется жить в отцов- ском доме. Хотя, по абхазским традициям в родительском доме остается младший сын.

Поручив отцовский дом и родителей старшему брату Закану, он уехал в Сухум и записался на шестимесячные курсы водителей.

* * *

Весть о том, что Аляс решил уехать в Москву, донесла до родителей старшая сестра Асида.

Такая новость насторожила родителей. Отец, как угоре- лый, метался по комнате, браня жену Гулизу.

– Всё время защищала – он ещё маленький, он ведь младше всех – вот и результат, так и знал. Вот теперь твой сын стал взрослым и уехал путешествовать, – говорил он.

В глубине души он понимал, что нет никакой вины мате- ри, а мать всегда винят во всех грехах, и он мог приложить свои отцовские усилия, чтобы сын не уезжал из дома, ведь никто не смог убедить Аляса, что он должен жить с роди- телями.

Гулиза молчала. Ей просто не хотелось перечить мужу, чтобы не обострять и без её реплик напряжённую обста- новку.

Она сама переживала ещё сильнее, не могла предста- вить себе, как он может устроиться в таком большом горо-

де. Кому он там нужен? Без денег, без прописки – она молча страдала.

– Он уезжает с москвичкой. Они познакомились здесь, в гостинице. Её зовут Наташа, они распишутся, и у него будет московская прописка, – поясняла Асида планы брата, во что она была посвящена.

– Что? Он ещё жениться собрался, негодный мальчишка, да ещё не на абхазке? В кого он такой уродился? – стукнул кулаком по столу Шалва, – завтра же, первым рейсом едем в Сухум. Асида, покажешь, где он находится, я ему устрою. Он посмотрит, что такое без старших принимать такие се- рьёзные решения. В кого он такой? – качал своей головой Шалва и делал круги вокруг стола.

Гулизе так и хотелось сказать:

– В кого бы ему? Есть в кого, конечно, в тебя, – но про- молчала, ей не хотелось ворошить старое, будить потухший огненный вулкан её души, который она хранила столько лет в уголке сердца ради спокойствия семьи и ради детей.

За их совместную жизнь она ни разу не попрекнула его, делая вид, будто ничего не произошло в их жизни. Ста- рый червь иногда точил. Боль в её сердце притупилась, но присутствовала. Она ни с кем не хотела делиться этой болью её души, которую она пережила тяжело. Это было личное, и хранилось за семью замками, в этом заключа- лась её мудрость.

Эта милая мудрая женщина – эталон всех женщин, кото- рые могут думать как она и могут быть такими хранитель- ницами своего очага. Гулиза, не думая о своей гордости, вы- растила прекрасных детей в своём родовом доме Миларба. Утром в восемь часов автобус на Сухум выезжал из села.

Легковая машина Шалвы была неисправной и он не любил выезжать на ней, чтобы в дороге не случилось поломки. Автобусом надёжнее, поэтому решили поехать на рейсо- вом маршруте. Когда они приехали в дом, где Аляс снимал

комнату, было уже поздно. Аляс вылетел в Москву вечер- ним рейсом.

Шалва вышел на улицу, ему было тесно в этом городе и хотелось домой.

Он был разбит, в лице присутствовала его беспомощ- ность, всё время скулы сводило и он молчал.

Асида с болью смотрела на отца, но не знала, как ему помочь. Она могла сказать родителям о ситуации с Алясом раньше, может, они помешали бы его поездке, но брата тоже стало жалко. Он просил сестру, чтобы она не выдава- ла его, не то они помешают осуществить мечту, которую он очень желает. Такого удачного момента в его жизни может никогда не представится, он хотел использовать Наташу для осуществления своей мечты, но не женится.