Сергей огляделся. Воздух по-прежнему двигался и кривился вокруг.

– А ты… это видишь? – хрипло выдавил он, удивляясь на самого себя, ведь он всегда был уверен, что духи – лишь вымысел.

– Вижу, – поёжилась Ася. – Но у меня не кружится голова. Они не причиняют мне зла… Только страшно…

Он понял, что верит ей. И кто бы ни были эти гизлы – духи зла, или кто-то ещё – приходилось поверить, что они действительно есть. И вдруг ему стало невыносимо стыдно за свою жадность и ложь. Как он мог так поступить?!

– Что же делать теперь? – мучительно заливаясь краской, беспомощно спросил он у Аси.

– Надо вернуться, – решительно сказала она. – Надо отдать этой женщине хлеб и попросить у неё прощения. И… если бы ты мог попросить прощенья у Бога! Тогда совесть снова будет чиста.

– Пойдём, – согласился он, и ему сразу же стало легче. Те как будто отступили подальше. И тогда он сказал: – Но сначала… прости меня ты. Я тебе нагрубил, я виноват. Знаешь, я сам не знал, что говорил.

– Бог простит! – радостно ответила Ася, и мальчику показалось, что вокруг прибавилось света. И появились силы идти. Идти назад.

Оранжевое солнце медленно опускалось за горизонт, когда дети снова вошли в деревню. Они направились прямо к крайнему дому и вошли в открытую дверь. Крестьянка лежала на лавке, обнимая спящую дочь. Увидев нежданных гостей, она с усилием села, без слов, огромными, угасающими глазами взглянула на них. Сергей подошёл, молча достал из мешка оставшуюся половину буханки и протянул её ей. Говорить он не мог, горло перехватило от жалости и стыда. Она приняла этот хлеб как драгоценность, встала и молча поклонилась ему.

– Простите меня, – пряча глаза, ломким, неверным голосом проговорил Сергей. – Теперь мы пойдём…

– Да воздаст вам Благословенный за ваше добро! – сказала крестьянка. – Переночуйте здесь, куда же вы на ночь глядя? Разделим кров и еду. Меня кличут Милавой, а вас?..

Она отрезала два ломтя и протянула их Сергею и Асе.

Никогда не ели они такого сладкого хлеба и не спали так мирно, как под бедным кровом этого крестьянского дома.

Ася проснулась первой. Солнце светило в маленькие окошки избы, какая-то птичка снаружи радостно посвистывала, празднуя возвращение света. На полу возле лавки, на которой лежала она, на набитом сеном матрасе мирно спал Сергей. Ася встала, опустилась на колени возле него и тихо-тихо, чтобы не разбудить хозяйку, прошептала ему в самое ухо:

– Сергей, проснись, нам надо уйти, пока они спят!

Мальчик открыл сонные глаза и непонимающе посмотрел на неё. Ася приложила палец к губам и кивнула на дверь. Он удивился, но спорить не стал, и через минуту они уже стояли возле колодца, держа в руках опустевшие рюкзаки.

– Нам не надо завтракать, – объяснила Ася, – понимаешь?! Им нужен этот хлеб, а мы найдём что-нибудь в лесу.

Сергей покраснел, молча кивнул и, чтобы скрыть смущение, стал опускать в колодец ведро. Они напились, быстро умылись, набрали во фляги воды и, торопясь, почти побежали прочь из деревни. Только когда дорога завернула за холм, друзья облегчённо вздохнули, переглянулись и рассмеялись.

– Операция удалась! – весело воскликнул Сергей. – Знаешь, я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, когда отказался от завтрака без надежды на обед!

– Да уж, не хлебом единым жив человек, – ласково улыбнулась Ася.

И они пошли по знакомой уже дороге, огибавшей радостно зеленеющие холмы и медленно поднимавшейся в гору. Сергей удивлялся, насколько легче, чем накануне, было ему идти, даже не смотря на голод, который очень скоро дал о себе знать. Время от времени мальчик внимательно осматривался вокруг, но воздух не кривился и не дрожал. Гизлов, кажется, поблизости не было. Ася заметила это и рассказала: