– Знаешь, вчера, на обратном пути, когда стало особенно страшно, я про себя начала молиться. И страх исчез. И гизлы тоже. Я думаю, они боятся молитвы… – Сергей смущённо молчал, и она продолжала: – Они были вокруг, обступали нас, и мне вспомнились слова из псалма: «…Радосте моя, избави мя от обышедших мя», и Он – избавил!

Мальчик не проронил ни слова и не смотрел на Асю, но слушал очень внимательно. Он уже испытал на себе, как простое «Господи, помилуй», которому раньше безуспешно пыталась научить его мама, может прибавить спокойствия и силы. А его собеседница понимала, что иногда нужно время, чтобы научиться верить, и не ждала ответа. Она поделилась с ним своею защитой, и это было самым главным сейчас.

Долго вилась дорога между холмов. Солнце миновало зенит и стало клониться к закату, когда наконец вдали показался лес. Путники ускорили шаг в надежде на тень и воду, которой у них уже не осталось ни капли, и на какую-нибудь еду.

Лес сразу же окутал их сумраком и влажной прохладой. Огромные вековые ели тёмным шатром смыкались над головой, подлеска в их вечной тени не было вовсе, лишь кое-где росла какая-то бледная неприхотливая травка. Дети сразу стали искать грибы и скоро нашли целый выводок сыроежек. Мальчик, недолго думая, снял свою шляпу, и они быстро наполнили её до краёв. После короткого совещания решено было попробовать есть их сырыми, («Сыроежки же всё-таки!» – пошутил Сергей), потому что никому из них не хотелось застревать в этом мрачном лесу, собирая хворост и разводя костёр. К тому же они сомневались, что, подсушенные на веточках над огнём, сыроежки будут вкуснее, чем в натуральном виде. И снова им повезло: возвращаясь к дороге, они услышали журчанье ручья и скоро уже плескались, и пили, и ополаскивали сыроежки, перекладывая отмытые в Асину шляпу. Друзья были так голодны, что грибы показались им вкусными. Однако наедаться ими досыта они не решились.

– Хватит с нас того, что нашли. Лучше поищем ягод или орехов, – предложил Сергей, и Ася, вздохнув, согласилась. Кое-где вдоль дороги росли кусты, и там мог оказаться орешник.

После еды оба повеселели и бодро зашагали вперёд, вглядываясь в листву встречавшегося кустарника. Но постепенно кусты исчезли совсем, ели подступили вплотную к дороге, погрузив её в таинственный полумрак. И в этом сумраке Ася краешком глаза увидела вдруг мелькнувший розовый огонёк. Она всмотрелась – это светился розовый камень кольца тревоги на руке у Сергея. Она кинула взгляд на своё кольцо – оно так же светилось.

– Серёжа! – воскликнула Ася, подняв руку с кольцом перед собой. – Что это значит?!

– Или кто-то выслеживает нас, – мальчик порывисто огляделся, – или… – голос его прервался, глаза расширились, тревожно вглядываясь во что-то не видное Асе.

– Опять… они?! – догадалась она и прошептала: – Гизлы?!

Ребята остановились. Кривящийся сгусток воздуха двигался впереди, между ними и лесом, медленно приближаясь. И вдруг камни на кольцах загорелись тревожно-красным огнём.

– Господи, помилуй! – вырвались у Сергея слова, о которых он думал весь день.

Прозрачная кривизна метнулась в лес, и кольца погасли.

Друзья перевели дыхание.

– По крайней мере, стало ясно, как узнать об их приближении и как с ними бороться, – ошеломлённо проговорил Сергей.

– И всё-таки хорошо бы до вечера выбраться из этого леса, – приглушённым голосом отвечала Ася. – Он такой… неуютный… Пойдём побыстрее, а?

Теперь они уже не искали орехов, а то и дело взглядывали на кольца. Но камешки не светились.

Зато стало быстро темнеть. Наверное, солнце уже садилось. А конца лесу не было видно. «Неужели придётся здесь ночевать?! – с замиранием сердца думала Ася. Костёр привлечёт гизлов, а без костра ночью в лесу…» – она почувствовала, как по спине пробежал озноб. И вдруг вдалеке раздался волчий протяжный вой.