Элеонора молчала, обдумывая всё, что сказал доктор Морроу. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, – чудесное лекарство от разбитого сердца. Но что, если это не так? Что, если это действительно работает?

«Мне нужно подумать об этом», – сказала она наконец.

– Конечно, миссис Вэнс, – ответил доктор Морроу. – Не торопитесь. Я понимаю, что это серьёзное решение. Но если вы ищете способ исцелиться и снова обрести покой, я считаю, что программа Эмпатон может вам помочь.

Они обменялись приятными прощаниями, но после звонка Элеонора поняла, что уже готова к следующему шагу. Разговор с Морроу что-то изменил в ней, и она уже чувствовала, что он был маяком в будущем, которого она не ожидала. Она посмотрела на своё отражение в окне и впервые за шесть месяцев увидела проблеск надежды среди теней.

Дни тянулись один за другим, и каждый из них был мучительным отголоском предыдущего, наполненным беспокойными ночами, преследуемыми обрывочными воспоминаниями, и пустыми, эхом отдающимися днями, которые простирались перед ней, как бесконечная пустошь.

Элеонора чувствовала себя призраком, бесплотной фигурой, плывущей по руинам своей прежней жизни. Её движения были автоматическими, действия – лишёнными цели, как будто она просто имитировала жизнь, не живя по-настоящему. Она скучала по тому, как Дэвид обнимал её, по вкусу его губ.

Полицейское расследование исчезновения Дэвида застопорилось, погрязнув в бюрократических процедурах и тупиковых ситуациях. Официальное заключение оставалось неизменным: смерть в результате случайного утопления, трагический, но в конечном счёте ничем не примечательный случай. Но зерно сомнения, посеянное загадочными записями в дневнике Дэвида, продолжало прорастать на плодородной почве разума Элеоноры. Оно росло, извиваясь и переворачиваясь, отравляя её мысли подозрениями и неуверенностью. Она не могла избавиться от ощущения, что её мужа убили, и что-то ещё было в разработке.

Однажды холодным утром, когда пронизывающий ветер завывал среди голых деревьев, окружавших её уединённую хижину, на подъездную дорожку заехал элегантный чёрный автомобиль, резко контрастировавший с деревенской обстановкой. Этот автомобиль, гладкий и современный, казался неуместным на суровом ландшафте Вермонта, символом внешнего мира, вторгающегося в добровольное уединение Элеоноры. Из автомобиля вышла женщина, её движения были плавными и грациозными, а присутствие излучало уверенность и самообладание. У неё была тёплая, искренняя улыбка.

Она представилась как доктор Эвелин Рид, представительница «Серенити Лабс», и протянула руку для приветствия. Её рука была холодной и отстранённой, и Элеонора почувствовала себя немного странно. Голос доктора Рид, мягкий и успокаивающий, казался почти гипнотическим.

Она вручила Элеоноре приглашение – красиво оформленный документ, напечатанный на плотной высококачественной бумаге. В нём говорилось об эксклюзивной возможности принять участие в новаторской терапевтической программе, разработанной для облегчения горя и эмоциональной травмы, которая обещала путь к исцелению и обновлению. Текст был тщательно подобран, наполнен ободряющими словами и туманными обещаниями.

Приглашение казалось спасательным кругом, шансом вырваться из удушающей хватки горя, маяком надежды во тьме отчаяния. В приглашении также была фотография Алистера Торна, на которую Элеонора смотрела с большим интересом. Однако в этом очаровательном приглашении не было ключевых деталей, на которые следовало обратить её внимание.

– Миссис Вэнс, мы понимаем, что вы переживаете невероятно трудное время, – сказала доктор Рид успокаивающим и сочувственным голосом. – В «Серенити Лабс» мы разработали революционно новую терапию Эмпатон, которая помогает людям справиться с травмами и обрести душевный покой. Мы считаем, что она может быть очень полезна для вас.