В конце концов, бесконечно погружаться в виртуальные миры ему было пресно. Хотелось наружу, наверх, посмотреть на что-то настоящее, прикоснуться, вдохнуть, размять конечности, ощутить что-то реальное, а не цифровое. Да и Нэмикс надо бы найти. Она должна была уже вернуться из больницы, в которой работала хирургом-травматологом и очень там уставала. Морально тяжело было каждый день разглядывать чьи-то раздробленные кости, пусть даже и не прикасаясь к ним. Её задача была корректно сфотографировать микрокамерой повреждение с правильных ракурсов, внутренних и наружных, занести изображения в программу, выбрать дозу и состав наркоза и внести поправки на общее состояние пациента: пульс, давление, температуру, кислотность, психоэмоциональный статус, свёртываемость, резистентность, аллергические реакции, наследственность и т.д. и т.п. Все эти данные были, как правило, заранее записаны на чипе, который вшивался пациенту в заушную складку и извлекался оттуда одним умелым движением хирурга. Оставалось только аккуратно поместить данный носитель в считыватель и программа за несколько секунд сама принимала решение о ходе операции: какое положение придать пациенту – существовало несколько базовых – и сколько продлится сама операция; её наиболее вероятный исход. На этом функция хирурга была закончена. Он занимал своё место за наблюдательным монитором и в 3-D проекции следил за ходом операции, которая выполнялась бездушной, но гораздо более точной машиной с семью-восемью руками-клешнями разного калибра, которые вводили наркоз, делали нужные надрезы, шунтировали, прижигали лазером, зашивали плоть и следили за показаниями приборов. Гораздо быстрее, точнее и эффективнее чем команда настоящих хирургов. Разумная машина во время операции никогда не отвлекалась, не уставала и не ошибалась.

Нэмикс была дома в своём рабочем кабинете. Она готовилась сдавать отчёт в медицинское управление: сидя за столом на сиденье из голгинита – материала, получаемого из специально выращиваемой на комбинатах кристаллической породы перламутрового оттенка. Его вулканизировали в вакуумной среде, после чего быстро нагревали под жёстким инфракрасным излучением и так же быстро стабилизировали в охлаждённой до -95С воде. В результате получался пенистый и совершенно инертный материал с задаваемой мягкостью – голгинит. Его применяли при изготовлении мебели, детских игрушек, в медицине и ещё в десятке отраслей. Нэмикс делала отчёт глядя через узенькие очки-прибор в виртуальный монитор, висящий перед ней в пространстве и слегка мерцающий зелёным светом. На нём были выведены мелким забористым текстом данные о проведённых хирургических вмешательствах на задние конечности за последние три декады – сто двадцать суточных циклов. Статистика свидетельствовала о росте случаев травматизации среднего суставного звена среди молодого поколения стилусоидов. В целом её это не удивляло: в последнее время появилось движение молодых и не очень умных экстремалов, норовящих поиграться с антигравитацией где-нибудь в непроходном месте. Они нацепляли на себя специальный пояс с магнитными катушками обратной индукции, который применялся вообще-то в строительстве, и для бытовых нужд, а тем более для развлечений был совсем не предназначен, ибо катушки срабатывали плавно, и состояние свободного падения могли погасить не сразу, а за две с половиной секунды местного времени по нормативу. Экстремалы поднимались в пространстве, чем выше – тем круче! И потом, выключая антигравитационную тягу, с весёлым криком летели вниз, навстречу поверхности. Как правило – каменной. Кто-то из них успевал активировать тягу в нужный момент, и считался молодцом. Кто-то не успевал, и считался инвалидом, покуда Нэмикс и подобные ей добрые стилусоиды не восстановят ему обратно все кишки, не срастят все переломанные суставы и разорванные, обычно в ногах, связки. Особо одарённые персонажи в этом уже не нуждались, их последней остановкой была газовая печь. С системой дожига.