25.05.99.

БУЛЬВАРНЫЕ ТРОПКИ

Бульвар – есть настроение осеннее.

Нарушишь – не к добру, как погляжу.

Давно не сиживал я у Есенина,

К Высоцкому совсем не захожу.

Когда листву пронзают стрелы острые

И жгут, и изменяют мысли ход,

Под всяку влагу проповеди постные

Не достигают глубины щедрот.

На всё готов, но ничего не сбудется.

Разогнан воздух, но собрался вновь.

Кто переест, кто от жары простудится…

А может, просто вермут хлынул в кровь.

Разрывы пробок, как Полтавы пушки нам!

Всех чистим, о спасенье не скорбя.

И не мертвит тень памятника Пушкина,

Лояльного к бесстыжим голубям.

Любим ли ты, или тебя уж бросили,

Бульвары летом огибаем мы —

Ребёнком будешь радоваться осени,

Но целым не дотянешь до зимы.

Но если по листве, пожаром крашенной,

Ты проведёшь своей баллады нить,

То можешь ни о чём её не спрашивать,

И не стесняйся всякую любить.

Тебе не будет страшно ни веселие,

Ни жизни скотской мята – тяжкий труд,

Веселие – налево, у Есенина.

Правей – Высоцкий, там вас тоже ждут.

Любая на бульваре тропка – дедова,

Сегодня в память забредёт сама.

Но не ходите дальше Грибоедова —

Любовь бывает горем от ума.

14.06.99.

Я СЛЫШУ ЭТОТ ЗУД

Я просыпался в колыбели мглы,

Когда они Урал переходили,

Оставив за спиной родни могилы,

И Верхние и Нижние Тагилы,

И Нижние и Верхние Котлы.

И тяжек, как свинец, один вопрос:

Откуда эти люди в нашей жизни?

Задав его, купайся в пессимизме.

Всё исторически вместилось в клизме,

Которую нам Ленин преподнёс.

Нас разозли, не отдали б Москвы.

Двуглавое ведь было поколенье.

Но почитанье благородной лени,

Седьмой воды да на восьмом колене,

Плюс превосходство каждой головы.

Посторонись, историк, водолей!

Бумажный рубль построчно не измеряя,

В писательский союз не зная двери,

Князья взялись за точенные перья,

Держать ответ пред Родиной своей.

Не важно – в этом годе, иль давно,

Когда не пёрла карта при Цусиме,

Мы ни минуты не считались с ними,

Псарями ль, денщиками ли своими.

Они же уже бегали в кино.

Уже тогда, как нынче, так и впредь,

Они в столицу стаптывали лапти,

Сперва нуждаясь хоть в навозном старте,

Потом места цепляя в аппарате,

А после: «Кто не с нами, тому смерть!»

А мы экзотику по кабакам

Для радостных сюжетов собирали,

Потом за них под пули попадали,

Коль промахнутся, в стол надолго клали,

Уверовав, что дарим их векам.

Разбрасывали земли за дуэль,

Набрав каре, не дорожили жизнью,

Считая чести песнь особой тризной,

А чувство сохраненья атавизмом,

За остров счастья принимая мель.

Они в этот момент прошли форпост —

Хребет уральский долами, как мыши,

Перетекли дыханья ветра тише.

Мы ж думали, что не бывает выше.

Китайская стена – плетенчик прост.

Где рыцари? Где кавалеров сонм?

И Александр Василич рвал к востоку.

А остальные не искали толку

В сопротивленье местному потоку.

Ах, да падёт скорей тяжёлый сон.

Но быдло захватило «статус-кво»,

И продолжало это регулярно,

И одиночно, и потом попарно.

Кровь голубая высохла бездарно,

Беспечно вони отворив окно.

Конец ознакомительного фрагмента.