Пристанище глухой интеллигенции.

29.08.97.

ЛЖЕЦ

Скажи мне, кто ты есть, откуда родом,

И коим левым боком ты барон,

Не евши вишен, не искавши броду

В болотах вскачь? А может, ты Нерон?

Посредственность, аристократик ложный,

За тогой поимевший, кроме лат

От покушений и похмельной дрожи,

Лишь лавр один. А может, ты Сократ?

Беседуешь, как наркоман словесный,

Не вдумываясь, что кому сказал,

И что Богам становится известно,

Что помнит кто. А может, ты Дедал?

Взлетающий на плавящихся крыльях,

Сам спасшийся, но сына с высоты

Паденье зревший, как певец бессилья

Циничный. А Игнасий ли не ты?

Для этого приемлемы все средства

По претворению идеи в мир.

И нет души, а может быть и сердца.

И прав всегда! А может, ты Шекспир?

Там ум двоих и рок, и страсть – в едином.

На тайну не наложено плиты,

Портреты разны, далека истина —

Свет гения. А Дмитрий ли не ты?

Не дважды и не трижды убиенный,

Огонь надежды, пьяная зима,

Позор-фурор, по ветру пеплом тленный,

Двуверный пан. А может, ты Козьма?

Восторженная шутка, миф культуры,

Король шутов, посаженный на трон,

Финт многовековой литературы.

А может, ты действительно «барон»:

Способный выиграть войну без войска,

В чужую на ядре махнуть страну,

От спички растопить свинец до воска,

По лестнице взобраться на Луну?

Нет, ты – Никто, но все они, ты – нечто.

Ты – просто лжец, но ты – не человек.

Ты – просто Ложь, а Ложь нам светит вечно

В пути людском, в любой на пробу век.

Ложь – ВСЁ – политика и вера даже,

Искусство и традиции, и гнёт.

И чем она искуснее и краше,

Чем дальше человечество шагнёт.

Великий Милый Лжец, не трусь, веди нас,

И в каждого вселись, любой открыт

Для лжи, как для питания скотина.

Но ложь святая, всё же – дефицит.

9.08.98. г. Золотые Пески

МОНБЛАН

Никогда не запирайте своё сердце,

Не лишайте его сладкого броженья.

От болезни покорения не деться,

Потому, что это – жизнь, это – движенье.

Альпинизмом меня осень закружила.

И я начал жить мечтою и без плана.

Всё само собой от Господа сложилось

В чудный вечер покорения Монблана.

Задыхаясь от избытка кислорода,

Окуная свои руки в скользкий ветер,

Я почувствовал в себе твою природу,

Самый утончённый пик на белом свете.

И не жалко, и не стыдно, и не страшно,

И привычно сразу даже, и не странно,

Что буквально всё до малости так важно

В чудный вечер покорения Монблана.

Солнцем залиты изысканные склоны,

По ущельям мысли эхо вслух разносит,

Облака и птицы шлют свои поклоны,

О посадке с деликатностью не просят.

Не забудется ни венская прохлада,

Ни закат Хоккайдо, ни заря Омана,

Но ни с чем сравнить не смею, и не надо

Чудный вечер покорения Монблана.

24.10.98.

ДУШИ ЗЫБКИХ ПЕСКОВ

«Только змеи сбрасывают кожи…»

(Н. Гумилёв)

День прошёл и сброшены костюмы,

И душа стареет и растёт.

Мы – навеянные ветром дюны,

Зыбкие пески на тонкий лёд.

Изуродованной лапой память

Превратила бытие в узду.

Кто в нас, скачущих навстречу лбами,

Прежде жил в неслыханном году?

Может быть, зависимые тени,

В обществе искавшие угла,

Скромные в молчанье не от лени,

У кого дорога не легла.

Втоптанный в тропу ногой цветочек —

Самый больно ценный талисман.

Многоточье. В прошлом нету точек.

Не узнать себя – разлить обман.

Может, лиры недр голубоглазых,

У кого в ветрах подруга-жизнь,

Мир – ковром царям с богами сразу,

Коль поделят рифмы без межи.

Может быть, других, узнав, полюбим,

Снайперов и капитанов шхун.

Облака от зависти, как люди,

Слёзы растеряют наверху.

Выпивали капитаны жизни

Прочих континентов, как вино.

После, справив по свободе тризну,

Свято ждали боя, лишь одно.

Муки голода и сон тревожный,

Путь без света, жажда не воды,

И на сердце шрамы видеть можно,