И ещё.

И ещё.

Он проснулся от того, что из окна свет падал ему на глаза и это вызвало в нём чувство тревоги. Он поднялся с кровати и, к своему ужасу, понял, что пьян, хотя ему так не казалось, когда он ложился спать. Он пошатнулся и посмотрел на телефон. Паника охватила его – на часах было 8:27. Опоздал! Будильник не сработал, видимо, из-за того, что вечером он швырнул телефон, и тот всё-таки сломался. Алекс кинулся в коридор, одновременно одеваясь и набирая поочередно номера телефонов родителей, но они не отвечали. Выбегая из дома под проливной ливень, скользя по кашеобразным грязевым лужам, Алекс позвонил Наташе – сиделке Ника. Она сразу ответила.

– Наташа! – взмолился он. – Скажи, где вы все?

Она ответила, что они все вместе уже доехали до больницы на машине её знакомого и в данный момент находятся там. Ника положили в отделение интенсивной терапии.

– Спасибо тебе, – только и смог срывающимся голосом сказать Алекс и, продолжая поскальзываться на лужах, подбежал к дороге и только там сообразил, что на общественном транспорте ехать слишком долго. Он выругался сам на себя и вызвал такси.

В палату к Нику, видимо, уже пускали, и Алекс увидел, как Наташа с матерью выходят из палаты, и как Наташа придерживает её за плечи. Мать резко плюхнулась на стул возле стены.

– Как он? – выдохнул Алекс, садясь рядом. – Как он? – снова спросил Алекс, решив, что их молчание слишком затянулось.

– Ты, – напряженно заговорил возникший рядом отец, – не смог выполнить такую маленькую просьбу, как встретить нас и отвезти в больницу. Нам пришлось так долго ждать и терять время, пока мы нашли машину, на которой могли перевезти твоего брата!

– Папа, прости, я… У меня не сработал будильник.

– Сидишь тут, – заговорила мать, – и врёшь. От тебя несёт твоим будильником за километр. Иди и напивайся дальше! К Нику в таком состоянии не подходи. – Её всю трясло.

– Наташа, расскажи хоть ты… Я должен знать.

– Лучше уходи отсюда, и без твоих расспросов тошно! – выкрикнула мать.

– Мама, я же не чужой! – отчаянно сказал Алекс.

– Что ты всё заладил, уходи! Не могу видеть твоё опухшее от пьянок лицо, посмотри на себя. Не хочу видеть тебя! – Мать была совершенно в истерике и едва ли была способна на диалог.

Алекс посмотрел на отца и понял, что тот совершенно солидарен с матерью. Потом глянул на Наташу, она еле заметно сочувственно пожала плечами и поджала губы. Он встал, развернулся и пошёл прочь. Как назло, он задел стоявшую на полу высокую вазу с какими-то декоративными палками, она упала и разбилась, все палки рассыпались по полу, а часть их колючками зацепилась за толстовку Алекса и осталась на ней. Сзади он услышал, как родители и остальные, кто был в коридоре, издают возгласы негодования, кто-то обозвал его «косолапой пьянью», кто-то возмутился – «кто такого сюда пустил».

Алекс не помнил, как дошел домой, не помнил, что делал, как вдруг обнаружил, что на часах уже два ночи и в руках у него пустая бутылка виски. Он так и не включил в комнате свет и сидел на кровати в полной темноте. Тишина давила на него, ему хотелось, чтобы всё или наладилось, или исчезло совсем. Никаких полумер. Хотя ему и казалось, что всё исчезает. Алекс только хотел знать, как там Ник, поговорить с ним, с братом, который ни разу в жизни его не осудил, ни разу не упрекнул, а просто любил его и всегда понимал. Но Алекс знал, что в такой поздний час даже Наташе нельзя позвонить. Придется ждать утра.

Прервал его мысли телефонный звонок. В такое время ему иногда звонили люди из тусовки: когда сами пляшут в клубе, не думают о том, что кто-то может спать – тем более, Алекс, много лет назад заслуживший репутацию человека, который не спит вообще. На экране моргало имя: «Олеся танцы». Алекс равнодушно взял трубку.