Над Кашаем гуляли голоса молодчиков Орма. Дикое ржание Парва, которое ни с чем нельзя было спутать, означало, что конь пойман. Грэй с разгона прокатилась вниз по руслу, чуть не упала и ободрала ладонь, отталкиваясь от земли. Последний рывок – и вот она под мостом. Кажется, божественная воля была сегодня на её стороне. Ифритка остановилась и прислушалась, а затем юркнула под опоры старинной постройки. Она помнила, что там был лаз. В детстве она называла его «потайным» и считала едва ли не самым укромным местечком во всей степи, но сейчас нашла лишь неглубокую полость у крепления южной опоры. Грэй протиснулась внутрь, забилась как можно глубже и принялась ждать.

Поднятая её движениями пыль моментально забила рот и нос, но Грэй оставалось только глотать её вместе с песком, скрежещущим на зубах. Она замерла и вся превратилась в слух. Из укрытия с трудом, но было можно уловить звуки возни из Кашая. Девушка силилась различить хоть что-то, но над городом расплывалась тишина.

Время тянулось сквозь «талию» песочных часов. Грэй всё сидела и сидела, скрючившись, и старалась не двигаться. Каждая мышца её, казалось, тренированного тела одеревенела. Ифритка сопела и кусала губы. Это было невыносимо – укрываться здесь, в тесном алькове, скрючившись в три погибели… и при этом бездействуя. Больше всего на свете она ненавидела ждать.

Но вот стемнело. Прохладное покрывало ночи опустилось на руины и стёрло едва заметные следы беглянки. Люди отца так и не проехали по мосту, и девушка начала нервничать. Оставалось надеяться, что преследователи ускакали в сторону спорной территории или на худой конец решили переночевать в одном из покинутых домов. Грэй смежила веки и постаралась очистить голову от бесполезных мыслей. Уложенные на спине клинки давили на кожу, камень под носом пах временем. Сосредоточившись на этих ощущениях, ифритка расслабилась, а позже и задремала. Ей снились песок, зной и сброшенная шкура гремучки.

***

Над степью горела убывающая луна. Её красноватый свет падал на выщербленные ступени храма Зрелости, возвышающегося над руинами подобно гнилому клыку. Над входом в здание на одной петле висела чудом уцелевшая медная створка. Оттуда, из угольной пустоты, доносились мерзкие чавкающие звуки. Через какое-то время они сменились стуком когтей по камням, и на свет вышла охристо-жёлтая тварь с окровавленной мордой. Будучи похожей на шакала, она была раза в четыре крупнее, а в глубоко посаженных глазах можно было различить острый ум – к счастью, поблизости не было ни одной живой души. Некому было смотреть в глаза чудовища.

Животное спустилось по ступеням и, облизываясь, побрело по улицам безмолвного Кашая. Скоро к нему присоединились сытые собратья. Вожак повел стаю к выходу из города. Проходя мимо моста, самый мелкий собрат вздыбил шерсть на загривке и утробно зарычал, однако вожак преградил ему дорогу и грозно щёлкнул пастью.

Воняло анисом.

Удаляясь в степь, охристый зверь напоследок посмотрел под мост и вильнул хвостом. Да. Эта женщина готова предать мир огню.

Непогожая Анра словно надела серый неказистый плащ, скрывавший от взора всё яркое и живое в городе. Дома потускнели, люди заперлись по домам и мастерским, деревья дрожали, теряя ослабевшие от летней жары листья. На редколесье опустилось облако мелкой мороси, густое как кисель.

Выйдя на улицу, Иса поёжилась и закуталась в новый плащ. Подаренная Блаком обновка пришлась ей по вкусу: плотная, подбитая кроличьим мехом пригодится в краю топей с его вечной сыростью. Девушка была уверена, что плащ не понадобится до наступления осени, но ошиблась. Он оказался весьма кстати здесь и сейчас, на ветру, выдувающем тепло из самых костей.